Когда Герман проснулся во второй раз, его уже не штормило. О случившейся катастрофе напоминало лишь легкое головокружение и неприятное давление во всем теле. Он разлепил глаза и обнаружил, что за время его бессознательного состояния мир несколько… изменился.
Солнце, все еще такое же ослепительно яркое, с трудом пробивалось сквозь зеленый навес из толстых лиановых стеблей. Парень удивленно моргнул, пытаясь мысленно подсчитать, сколько же времени он должен был проваляться в этих кустах, чтобы все кругом так заросло. Для убедительности он даже извернулся и достал ладонью до щеки, проверяя ее на наличие щетины, но кожа была почти идеально гладкой.
- Чушь какая-то, - пробормотал он, пытаясь выпутать из плена вторую руку, но та запуталась основательно.
Вместе с сознанием постепенно начали возвращаться и ощущения, в первую очередь боли. Отголоски чужих эмоций наполняли голову стекловатой, любое резкое движение приводило к моментальному помутнению в глазах. Что-то было с ногой. Находясь в запеленованном состоянии сложно было определить что именно.
Герман отточенным, хоть и неуверенным, движением выкинул из крепления на запястье метательный нож и освободил вторую руку. Сочный зеленый стебель в месте разреза недовольно запузырился и парень поспешил откинуть его подальше в сторону.
- Мерзость какая, - поговорить было не с кем, но так было спокойней.
Еще с десяток минут ушло на то, чтобы освободить ноги. Правая лодыжка, окрашенная засохшей кровью, оказалась разодрана поперек, судя по всему при падении зацепил какую-то деталь ветролета. Выбираясь из своей цветущей “колыбели” Герман неосторожно дернул за брючину, отрывая прилипшую ткань от раны, и тут же сдавленно взвыл от боли. Из пореза тут же засочилась свежая кровь.
Ситуация была не радужной.
Зажимая рану ладонью, Герман попытался найти ветролет. Красный корпус мотоцикла, ярко выделяющийся среди засилья зелени, буквально бросался в глаза. Но вот добраться до него с маленьким ножичком казалось почти нереальным. Но деваться было некуда.
Наскоро перебинтовав ногу галстуком, чтобы остановить кровь, Герман принялся за работу. Чтобы добраться до своего верного “коня” потребовалось не меньше получала. Можно было бы и быстрей, но сочившийся сок из разрезанных стеблей не внушал должного доверия и делать все приходилось аккуратно.
Смахнув со лба испарину, парень откинул сиденье ветролета и вздохнул в облегчением. В багажнике нашлась и аптечка, и меч, который он когда-то очень не любил, а теперь был готов боготворить, и набор инструментов. Не хватало только рюкзака, но его он поищет попозже.
Закатав окровавленную штанину, Герман наспех продезинфицировал порез, оказавшийся, на его счастье, не таким глубоким, как мог, и замотал бинтом. Окровавленный галстук он решил не выкидывать.

Спустя какое-то время нашелся и рюкзак. Как он вообще умудрился слететь со спины, Герман не представлял, но ручки были целы, содержимое все на месте.
Чувство времени в этом странном растительном мире для Германа с тяжелой больной головой, почти не существовало. Сколько уже прошло часов после того как он проснулся, сказать было нельзя. Но как ни странно, в этой зеленой колыбели он чувствовал себя достаточно безопасно, словно в домике. Но оставаться здесь и дальше он не мог.
Сережка очень хорошо помогала - гул в ушах почти стих. Что творилось в эмоциональном фоне планеты, парень старался не думать, чтобы окончательно не сойти с ума.
Сложив все что мешалось в увесистый рюкзак, Герман достал рукоять меча и стряхнул с него пыль. Щелчок кнопки, и светящиеся лезвие с металлическим шорохом выросло прямо на глазах. В иной ситуации парень бы презрительно фыркнул, наблюдая за этими магическими спецэффектами, которые очень не любил, но сейчас он обрадовался, что меч не был поврежден при аварии.
Лезвие, хоть и магическое, с легкостью справлялось даже с самыми толстыми лианами. Прорубив в плотной плетеной стене некое подобие двери, Герман вывалился на дорогу. Ну как на дорогу. На то, что некогда ею называлось.
Ровной открытой поверхности почти не осталось. Обломки покрытия, искореженные, видимо, взрывом, торчали из земли словно зубы. Вездесущие лианы, несмотря на уже вечернюю прохладу, плотно обвивали все, что попадалось им на пути. Шансов просто дойти до города не оставалось, и Герман вскарабкался на первую, вставшую на пути широкую преграду.
Такими темпами, с раненой ногой, которая при первом же напряжении мышц напомнила о себе, он рисковал добраться до города дня через два, а то и три. Если, конечно, доживет.
А ведь там его ждал брат.
От последней мысли Герман поежился. Берт никогда не отличался особой собранностью и наверное теперь находился в истеричной панике.

Место, из которого выбирался Герман, оказалось самым вывороченым. Вздыбившиеся плиты местами возвышались над уровнем земли больше чем на полтора метра, обойти их было почти невозможно. Деревья, выдранные с корнями, лежали поперек дороги, опутанные опостылевшими лианами.
Вскарабкавшись на очередную преграду, парень посмотрел вдаль - дальше дорога обещала быть ровнее, а значит и идти было бы проще. И быстрее. Не так давно пронзительно голубое небо начинало тускнеть и заволачиваться тучами, напоминая, что совсем скоро солнце уйдет за горизонт и на Магикс опустится ночь. А это было плохо.
Толстая зеленая опора неожиданно ушла из-под ног и Герман с воплем полетел вниз, словно с горки зимой. Лишь по счастливой случайности он успел зацепиться за какую-то ветку. Больная нога по щиколотку увязла в песке.
Странно, он был уверен, что толстая лиана под его ногой была прочной опорой, но видимо, она сама, без его участия, решала, держать ей путника или нет.
Парень откинулся спиной на плиту и запрокинул наверх голову. Он прошел всего ничего, а уже чувствовал себя изможденным, голодным и в общем-то не так хорошо, как хотелось бы. Голова гудела, не в силах обработать имеющуюся информацию. Где-то в подсознании он верил, что все это - плохой утренний сон и скоро он проснется в своей синей комнате с зеленым, напоминающим густую мягкую траву ковром. А пока от него требовалось только идти вперед, иначе этот сон никогда не закончится.
На относительно ровную дорогу Герман вышел лишь тогда, как сумерки опустились на пригород. Идти было тяжело - поврежденные мышцы напоминали о себе при каждом шаге, временами он цеплялся за ветки (или они цеплялись за него, разобрать было тяжело), повреждая засохшую корку и бинт сильнее и сильнее окрашивался бордовым.
Спустя еще четверть часа Герману снова пришлось остановиться. На этот раз от голодной слабости, а может быть от потери крови, закружилась голова. Пришлось присесть на поваленное дерево и немного отдышаться.
Было очень тихо. Ни шелеста ветра, ни пения птиц, ни шороха мелких грызунов - словно все кругом вымерло. Совсем слабые отголоски эмоций исходили от измученной земли, почувствовать их можно было, лишь сняв защиту магического артефакта. И те были давно мертвы. А сейчас Герман сильнее всего хотел встретить хоть одну живую душу, чтобы ощутить живым хотя бы самого себя.
“Отключив” артефакт, Герман прислушался, и тут же получил словно обухом по голове. В полной тишине даже шепот мог показаться криком.
Где-то совсем недалеко он почувствовал жизнь. Да чего там “жизнь”! Знакомые, очень знакомые эмоции. Густая каша из грусти, волнения, переживания, немного злости и приглушенного, словно задушенного, страха. И принадлежала она никому иному как….
- Алберт?
Эта мысль придала ему сил, которых, как ему казалось, уже нет совсем. Герман вскочил на ноги, совсем забыв о ране, и попытался забраться на ствол, чтобы посмотреть вперед, в сторону города, оттуда, откуда он чувствовал присутствие брата. Но в легком полумраке уставшие глаза отказывались находить хоть что-то, взгляд с трудом улавливал какое-то движение на горизонте.
- Э-е-е-е-ей! - крикнул он, и коварная ветка снова ушла из-под ног.

Герман даже не понял, как отключился, приложившись головой обо что-то. Сознание словно поплыло и парня накрыло волной живых реальных чувств, как всегда бывало, когда после долгой прогулки в поле он возвращался к своему учителю. Так же, как в жаркий день окунуться в теплую воду - смыть пот и усталость, но так и не ощутить долгожданного облегчения.
Сквозь плотную толщу постепенно начали пробиваться голоса, словно отражающиеся от стен в глубине холодного сырого колодца. Теплые капли упали на лицо и Герман досадливо поморщился, еще не до конца понимая, что приключилось.
- Аааа, что же делать?!
Альберт склонился над ним и щедро поливал его лицо слезами.
Специалист скривился от резкой головной боли и попытался принять сидячее положение, цепляя за руки сводного брата. А тот истерически заливался слезами, только усиливая светомузыку в голове.
- Просто помолчи немного, - простонал Герман, вспоминая, что сам же “отключил” свой артефакт и поспешил исправить эту досадную оплошность. Странным ему показалось лишь то, как сильно били по нему эмоции одного единственного человека, хоть даже и Альберта. Может и правда при падении головой ударился?
Активация серьги помогла не сильно, значит дело было вовсе не в нахлынувшем  всплеске эмоций. Но между тем пришло облегчение. Значит он не один, значит с этим белобрысым засранцем все в порядке.
Герман, наконец, сумел принять вертикальное положение. Перед глазами все еще плавали цветные круги, придавая вечерней серости особый колорит.
- Слава богу, ты в порядке, - пробормотал Герман и запустил ладонь в растрепанные пшеничные локоны, пытаясь хоть как-то облегчить душевные страдания Альберта.

- В памяти будто черная дыра.
Принц говорил и говорил, словно плотину прорвало, и до Германа медленно стал доходить смысл его слов. Все, что до этого момента казалось дурным сном, постепенно сбрасывало с себя маску наваждения и оказывалось куда реальней, чем ему хотелось бы. Все эти растения.... Да что там растения, вся та боль и страх, которые он испытал в первые моменты после аварии, все они были частью того мира, где им предстояло жить дальше.
“Надеюсь масштаб бедствия не так велик, как кажется,”- наивно подумал Герман и вновь обратил свое внимание на кудахчущего над ним Берта.
- Брось, - отмахнулся парень, поднимаясь на ноги. - Я в порядке. Нам сейчас нельзя задерживаться, нужно добраться до города как можно быстрее. Мы найдем помощь, тогда и разберемся.
Герман подхватил друга под руку и поставил на ноги. Альберт, как ему показалось, вел себя несколько странно, но разбираться в его тараканах уже не было сил. Особенно после того, как эмпат погасил большую часть его быссмысленных тревог, которые теперь, словно черви, съедали его изнутри.

- Ты меня… что? - не сразу понял Герман, с легким недоверием покосившись на брата. И только потом подумал, насколько жалко он должен был выглядеть в эти минуты, чтобы Берт предложил себя в роли носильщика. Тем более в глухом вечернем полумраке.
- Спасибо, я сам, - из-за обилия негативной ауры кругом, Герман начинал сильно раздражаться. Так бывало почти всегда, когда парень долгое время находился в очень людным местах, особенно во время склок и потасовок. И сейчас он с большим трудом сдерживался от ехидного замечания.
- Тогда давай, я буду тебя поддерживать.
Эта идея Герману понравилась куда больше предыдущей. Он расслабленно выдохнул, когда полностью ощутил на себе возможность не опираться на больную ногу в полную силу. Так прихрамывая они и поковыляли по удивительно мирной дороге, а протоптанная ранее тропа вселяла надежду добраться до Магикса до полуночи.
- Нам нужно дойти до аптеки, - чтобы не погружаться в пугающую тишину, заговорил Герман. - Там обработаем ногу и… У тебя ведь болит что-то?
Он ткнул пальцем в небо. Даже избавившись от огромного количества окружающих его эмоций, он все же улавливал едва ощутимое беспокойство, никак не связанное со случившейся катастрофой и его, Германа, состоянием. А о его причинах он мог только гадать.
А еще друг постоянно отводил левую руку, двигая ей как-то неестественно, словно пряча. Гер достаточно хорошо знал Альберта, чтобы понять его скрытые мотивы.
“Не хочет беспокоить… Идиот”

“Угадал!” - с некоторой досадой пронеслось в голове. Все же он надеялся, что его ослабленные силы и чрезмерная настороженность его обманут и с другом все окажется в порядке. Но нет. Альберт даже не стал долго отпираться, словно для приличия попытался неловко оправдаться, а потом просто подсунул Герману под нос левую руку.
Даже в темноте фонтероссовец без особо труда определил масштаб бедствия.
- Гер, ты только не ругайся, пожалуйста!
Парень сдавленно простонал, пытаясь заново переосмыслить всю ситуацию, и задумчиво потер глаза. Раненных получалось двое. Но если его нога, хоть и была досадной помехой, при наличии медикаментов и ухода особой угрозы не представляла, то странная плотная корка, обволакивающая почти всю кисть принца, могла оказаться чем угодно.
Неожиданно Герману очень захотелось запрокинуть голову и просто в голос заорать, чтобы хоть как-то снять накопившееся напряжение. Он знал наверняка, что принимать решения после этого стало бы проще. Но Альберт бы его не понял.
- Так! - начал он, решив на ходу составить план дальнейших действий и, заодно, обсудить его по пунктам. Но не успел. Берт решительно выступил вперед, задвигая Германа за спину.
- Держись позади, если что, я буду тебя защищать.
Герман даже возмутиться не смог. Не говоря уже о том, чтобы понять, что случилось. Но если уж вояка Альберт насторожился, ему тем более стоило быть начеку.
- Ну и что там? - недовольно пробурчал он и вытащил из-за пояса рукоять меча, из которого тут же с характерным шуршанием выросло лезвие. Гер попробовал прислушаться, но эмоциальный фон был пуст. Людей рядом не было - это он мог утверждать с полной уверенностью. А вот другие живые существа поддавались его сканированию не всегда.
- По-моему там никого нет, - предположил он, уверенно огибая друга и выступая вперед, направился в сторону злополучного куста. За ним что-то неуверенно шевельнулось и на несколько секунд замерло. Герман насторожился, и в следующую секунду в его сторону, словно плеть, вылетела лиана. Парень отшатнулся назад, на автомате выкидывая вперед меч, и лишь хорошая реакция спасла его от зеленого плена. Приземлившись на пятую точку специалист выдохнул и стряхнул с рукоятки пузырящийся сок. Капля скатилась на основание большого пальца и запенилась.
- Так вот что за колючка тебя поцарапала, - Герман брезгливо вытер руку о штаны и неожиданно замер. Вот теперь он почувствовал. Что-то опасное и очень нехорошее, и это “что-то” жаждало крови, и вряд ли являлось человеком. Но чувство почти сразу пропало, словно их невидимый враг отступил, отложив свою трапезу на потом.
Парень по-быстрому скинул с плеч рюкзак и предпочел о своих предчувствиях пока ничего не говорить.

- Ты в порядке? Не задело?
- Нет, все нормально, - натянуто улыбнулся Герман. - И не стоит за меня так переживать.
В голосе его проскользнуло легкое раздражение, что вряд ли смогло бы ускользнуть от внимания чрезмерно зацикленного на нем блондина, и чтобы как-то смягчить ситуацию, Герман покорно позволил Берту взять себя за руку и заботливо оттереть с кожи сок.
- Да, не стоит здесь задерживаться, - кивнул парень, поднимаясь с земли и, скорей по привычке, чем по необходимости, отряхнул порядком изгвазданные брюки. Он больше не чувствовал угрозы, но не стоило полагаться на изменчивую удачу, она могла в любой момент повернуться к ним спиной. А на улице, меж тем, совсем стемнело.
Они снова двинулись в сторону города, стараясь не задерживаться по пустякам. Нога, перемотанная пропитавшимся засохшей кровью бинтом, на каждый шаг реагировала болью, Герман кривился, но терпел. Хорошо хоть в темноте не было видно его лица. Альберт был обеспокоен, это чувствовалось очень ярко, словно от него исходили напряженные, лилово-желтые волны.
В состоянии напряженного беспокойства, парни приблизились ко въезду в Магикс. Сколько прошло времени, никто из них двоих сказать бы не смог - все внимание уходило на избегание мнимой опасности в совершенно новом необычном для них мире.
Город выглядел еще печальней, чем трасса. Обрушенные, словно от сильного взрыва, здания, были оплетены будто бы живыми растениями. Издалека, некогда красивый урбанистический пейзаж, высившийся над горизонтом идеальными геометрическими формами, которыми не так давно восторгался Герман, сейчас походил на кучу заросшего вьюном мусора. Особенно в темноте.
Испустив разочарованный вздох, парень обернулся к Берту.
- Мы почти пришли. Нам нужно найти аптеку и где переночевать. Держи саблю наготове, на всякий случай, - Герман, проведя инструктаж, снова вздохнул. Он чувствовал едва ощутимое присутствие людей. Это был страх, опасливость, настороженность, готовность защищаться. И он знал, что в пылу страха, человек был способен на необдуманные и порой безумные поступки. И если час-два назад Герман мечтал встретить хоть одну живую душу, теперь он…. боялся. Не опасался, не остерегался, а именно боялся. Низменное, но такое честное чувство.
- Идем, - махнул он другу, прежде чем тот мог заметить его замешательство.

... Руины главной улицы