НАЗВАНИЕ: Сделка
АВТОР: Aysola
БЕТА: Pokergirl
ЖАНРЫ: Angst, Drama
ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Айси, Дарси, Сторми, Морис (ОС), Гриффин, немного Винкс и специалисты
РЕЙТИНГ: PG-13
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: возможна смерть второстепенных персонажей
ДИСКЛЕЙМЕР: все права принадлежат создателям Винкс, мои только парочка новых персонажей
СОДЕРЖАНИЕ: В четвертом сезоне полюбившихся зрителям ведьмочек Трикс не показали, и эта история - авторское предположение, о том что могло бы с ними произойти, а также к каким последствия это в конечном итоге приведет.
СТАТУС: В процессе написания

Просто слишком поздно...

Тихая лунная ночь. Спокойную, умиротворяющую тишину леса нарушает лишь стрекот цикад и шепот ветра, нежно перебирающего листья деревьев. Легкие, невесомые порывы воздуха, словно волны, накатывают на тесный лесной строй, пробегают по самым верхушкам, лишь слегка всколыхнув густую зеленую шапку, и уносятся вдаль, к обрыву, где у самого края пропасти в лунном свете виднеется темный силуэт. Но стоит озорному ветерку подлететь слишком близко, пересечь невидимую черту, и он замирает, будто задохнувшись в мертвой, давящей тишине мрачных каменных стен. Крепость Мортус. Официально – давно заброшенное пристанище распавшегося инквизиторского ордена, не более чем призрак далекого и страшного прошлого, не более живой, чем его название. На самом деле – место вечной ссылки для тех, от кого оказалось проще избавиться, чем исправить. Сюда попадают только один раз. Отсюда никогда не возвращаются. 
    Яркий диск луны, вынырнувший из-за набежавшего облака, озаряет серебристым светом гладкие стены, с любопытством заглядывает в крошечные зарешеченные окошки тюремных камер, находя лишь пустоту. Сейчас крепость практически пуста, ведь давно не находилось тех, кто действительно бы заслуживал провести остаток жизни в тишине и забвении этого страшного места. Но вот лучи достигают вершины Северной башни и, наконец, находят нечто интересное.
    Посреди тесной клетушки три на три шага, прямо на голых каменных плитах лежит девушка. Ей определенно не больше двадцати пяти. Некогда роскошные гладкие волосы цвета расплавленного серебра, спутаны и давно уже утратили былой блеск, потускнели и стали грязно-серыми. Когда-то белая рубашка измята и испачкана, черные брюки выглядят не лучше. Тонкие кисти исполосованы следами от наручников, а длинные ногти обломаны под корень. В лунном свете светлая, несколько месяцев не видевшая солнечного света, кожа кажется мертвенно-бледной. Губы обветрены и немного кровоточат. Ее можно принять за покойницу, если бы не широко распахнутые прозрачно-голубые глаза, равнодушно изучающие давно знакомый до последней трещинки потолок маленькой камеры. Она безучастно рассматривает крошечного ночного мотылька, угодившего в паутину. Тонкие крылышки истерично бьются в отчаянной попытке вырваться из смертельной ловушки, но лишь больше запутывают несчастное насекомое в липкой сети. Слишком поздно. Слишком поздно что-либо исправлять. Как и для нее. Просто слишком поздно. Сейчас из угла покажется паук, закутает свою жертву в пушистый кокон и, впрыснув яд, будет ожидать, пока бабочка медленно умирает. Она видела эту картину тысячу раз за тот год, что сидит здесь. Она увидит ее еще тысячи раз, ведь впереди ее ждет только покой и тишина этой камеры. Навсегда. До конца жизни.
    А ведь это действительно конец. Ее конец. И ей уже не вырваться из давящего, удушающего замка, как и невезучему мотыльку не освободиться из липкой паутины. Ей страшно. Потому что теперь она впервые одна, без поддержки сестер. Они разделены и больше не увидятся, и это делает приговор во сто крат ужасней, безжалостней. Только сейчас, потеряв всякую связь с ними, она, наконец, понимает, насколько сестры ей дороги. Всегда единое целое, расставшись, они словно потеряли часть себя. И практически бессильны. Наверное, на это и рассчитывали, ссылая ее сюда. Ведь даже будучи заключенной в Светлом камне, она не теряла надежду на освобождение, а освободившись, мстила. Снова и снова. Даже после Омеги. Пока с ней были сестры. Пока они были вместе. Но не сейчас. Сейчас у нее больше нет ни сил, ни желания бороться. И она просто ждет. Ждет когда прекратится эта медленная пытка. Когда наступит конец. Когда окрамантовый ошейник, уже лет сто как запрещенный к использованию, выпьет из нее последние силы. Ей не холодно лежать на голом каменном полу – вот и все, что осталось от ее былого дара. Ее сердце все еще упрямо бьется в груди – вот и все, что осталось от ее былой жизни. 
    В углу зашевелился паук, неотвратимо приближаясь к бабочке. Пленница башни медленно встает и подходит к паутине, резким, рваным движением срывает сеть и, просунув сквозь прутья решетки руку, выпускает мотылька. Проводив взглядом тонкие трепыхающиеся крылышки, девушка плавно сползает по стене. Два шага – вот и все, на что ее теперь хватает. Наверное, конец уже близко. Жаль, что в отличие от пестрого насекомого, улетевшего в ночь, ее некому выпустить из клетки, некому вырвать из тесных объятий приближающейся смерти.
Неожиданно в окно влетает какой-то грязно-черный комок и с тихим шлепком падает на пол. Спустя минуту девушке удается распознать в нем полуживую летучую мышь. Одно из крыльев разорвано в клочья, второе прорвано в нескольких местах. Непонятно, как она вообще сумела залететь так высоко. Тварь тряпкой распласталась на каменных плитах, искалеченная и израненная. Но в маленьком тельце все еще теплится жизнь. Жаль, ненадолго.
- Помоги мне, ведьма, - голос сиплый и тихий, но наполненный явно слышимыми требовательными нотками, определенно исходит от полумертвой мыши. А девушка неожиданно понимает, что летучая тварь даже сейчас выглядит гораздо крупнее своих сородичей. Неужели? Вампир? Но откуда ему взяться здесь? А впрочем, это не важно. Если она правильно помнит, магия вампиров весьма специфична и ее практически невозможно заблокировать. Следовательно, он сможет вытащить ее отсюда, если, конечно, не сдохнет раньше. А чтобы регенерировать и выжить, вампиру нужна кровь, ее кровь. Что ж, неплохой повод для сделки. И она будет законченной идиоткой, если упустит этот последний шанс на спасение.
- Сначала поклянись, что вытащишь меня из тюрьмы, - голос хриплый и ломкий от продолжительного молчания. Даже эта короткая фраза отдает болезненным спазмом, последний звук становится комом в горле. Слишком долго она молчала, бесконечными ночами вслушиваясь в мертвую тишину каменных стен.
- Хорошо, я клянусь, что освобожу тебя из камеры. Довольна?
- Нет, не так. Поклянись, что освободишь меня и будешь исполнять любой мой приказ, пока я не признаю, что твой долг уплачен.
- Ты слишком многого хочешь. Я освобожу тебя, ладно, но исполнять приказы ведьмы не стану. Соглашайся, иначе так и останешься здесь подыхать.
- Меня будет греть мысль, что ты сдох раньше. Без крови ты долго не протянешь. Итак?
     В тесной клетке вновь повисает мрачная тишина, нарушаемая лишь всхлипывающим дыханием умирающей твари и оглушительным стуком сердца такой же умирающей ведьмы. У них обоих совсем не осталось времени. По тельцу мыши пробегает судорога. Сейчас или никогда.
- Хорошо, я согласен. Я клянусь, что вытащу тебя и буду безропотно исполнять твои приказы. А сейчас выполни свою часть сделки.
    Потухшие глаза вновь вспыхивают острыми льдинками, и девушка покорно подставляет руку. Тотчас же в тонкое запястье жадно впиваются мелкие острые зубы, туда, куда еще недавно безжалостно впивались браслеты наручников. Ведь добро безгранично терпеливо и всепрощающе только в сказках, а в жизни ей слишком легко удалось переполнить чашу терпения так называемых светлых сил. Она доставляла им слишком много проблем, а от проблем принято избавляться не особо стесняясь в методах. Поэтому ее привезли сюда, поэтому браслеты, при каждом движении до крови впивавшиеся в  руки, сняли лишь месяц назад, поэтому ее шею до сих пор украшает ошейник, досуха выпивший дар.
Но боли в запястье она уже не чувствует, ее заглушает острый резкий спазм где-то в области сердца. Конечно. Как она могла забыть, что вместе с кровью должна будет отдать последние крохи силы, что еще оставались в ее обессилившем теле, последние искры жизни. Но их у нее больше не осталось. Это ее предел, и сознание медленно ускользает в спасительную темноту.
    «Если ведьма тратит слишком много силы, она либо теряет дар, либо умирает.» Слова Гриффин, что так сильно напугали ее на первом курсе и навеки врезались в память, с новой силой всплывают в воспаленном мозгу. Ее предупреждали, но это было слишком давно. Слишком давно она сменила подлинное уважение к своей наставнице на жгучую ненависть, надежный покой Облачной Башни на сырость и мрак постоянно меняющихся убежищ, тихий шелест старинных библиотечных книг на яростный рев заклинаний, безмятежную студенческую жизнь на пьянящее адреналином сражение.
Но она ни о чем не жалеет. И у нее остался ко Вселенной только один вопрос. Почему конец наступил именно сейчас, когда судьба дарит ей новый шанс на спасение?

Ловушка

Темнота и абсолютная тишина, превосходящая даже мертвое молчание каменных стен крепости Мортус. Неужели это и есть тот самый пресловутый «тот свет»? Она представляла его совсем иначе. И вовсе не думала, что здесь будет так…Скучно? И пусто. Вот он – загробный мир, о котором столько спорили различные философы и мыслители. Представлен во всей красе. Черная, беспросветная пустота. Какое разочарование.
    Но вот липкий полог абсолютного безмолвия прорывается, расползается в клочья. Первыми в окутавший ее сознание вакуум врываются звуки. Она отчетливо слышит тихий шелест ткани и приближающиеся шаги. Хотя, если подумать, не должна ничего слышать. Затем возвращается чувство осязания. Девушка понимает, что, впервые за прошедший год, лежит не на голом каменном полу своей камеры, а на тонкой скользящей ткани, которая так приятно холодит обнаженную кожу. Чьи-то руки осторожно приподнимают голову и мягко разжимают плотно сжатые губы. Прохладное прикосновение стекла, и в горло льется тягучая соленая жидкость, оставляя во рту отчетливый привкус метала. Это…кровь? Она делает судорожный вздох и захлебывается липким густым напитком. Слышится хриплый кашель и тихий звон бокала. Ее поспешно приподнимают, давая возможность вздохнуть, и тут же бережно укладывают на мягкий шелк. Девушка вновь слышит удаляющиеся вдаль шаги. Последним, спустя несколько минут, возвращается зрение.
    Сначала ей трудно разобраться в пестром мельтешении красно-черных пятен и бликов. Но через некоторое время удается распознать контуры предметов и сложить из отдельных кусочков цельную картинку. Она лежит на широкой, застеленной алым шелком кровати посреди то ли комнаты, то ли пещеры. Большая часть стен, как и вход в помещение, занавешены той же ярко-красной тканью, но все же можно рассмотреть девственно-черные выступы необработанной скальной породы. Маленький зал утопает в приглушенном свете многочисленных свечей, отражающихся в установленном в глубине комнаты высоком зеркале в тяжелой раме. Обстановка – дикое смешение аскетизма и роскоши. Здесь есть лишь кровать, зеркало да небольшой столик, на котором красуется наполненный рубиновой жидкостью бокал на длинной ножке. И всюду этот раздражающий яркий красный цвет.
    Занавеска, заменяющая дверь, отодвигается, и в комнату входит высокий брюнет. Похоже, тот самый вампир, с которым ее так неожиданно свела судьба сегодняшней ночью. Или уже вчерашней? Она не знает, сколько провалялась без сознания. Черные глаза без зрачков и радужки, черная рубашка, черные брюки и резко контрастирующие с ними поразительно бледное лицо, да кроваво-красная тряпка в руках. Ее неожиданный знакомый в человеческой ипостаси.
- Вижу, ты уже очнулась, - голос медленно-тягучий, как будто обволакивающий. И совсем не похож на тихое сипение искалеченной летучей мыши. На покрывало с мягким шелестом падает шелковое платье:
- Думаю, тебе подойдет. Примерь потом. И так и быть, я сегодня добрый. Окончательно придешь в себя и можешь уходить. В конце-концов, ты действительно спасла меня тогда.
- Не стоит так торопиться, - вампир, протянувший было руку к занавеси, растерянно замирает и удивленно оборачивается. Девушка молча подходит к мужчине и останавливается на расстоянии вытянутой руки.
- Разве я говорила, что твой долг уплачен? – удивление сменяется яростью, но голос по-прежнему тихий.
- О чем ты говоришь? Ты отдала мне свою кровь, а я вытащил тебя из тюрьмы и притащил сюда. Договор исполнен. Придешь в себя и убирайся, - на красивом лице заиграли желваки, он крайне раздражен.
     А она понимает, что и так получила гораздо больше, чем могла рассчитывать. Вампир главным образом клялся, что вызволит ее из крепости, остальное - ни к чему не обязывающие слова. Их легко обойти, так неточна была формулировка. Да и спасение девушки от собственных ошибок и просчетов в их договор не входило. Наоборот, ему было выгодно позволить ведьме умереть, ведь это не только не нарушало условий сделки, но и снимало с мужчины всякие обязательства. Он не был обязан, но все-таки спас, вытащил из-за грани, отпаивал собственной кровью и тем самым совершил роковую ошибку. С ним сыграли злую шутку глупые представления о чести и долге, характерные для расы вампиров. Они всегда держат слово и никогда не нарушают данных кому бы то ни было клятв. В отличие от ведьм. Слова – пустой звук, но кровь – связь, которую не разорвать, как ни старайся. Мужчина все равно, что сам накинул себе на шею поводок и отдал его ей в руки.
    Если быть честной, она должна, просто обязана его отпустить. Но честность у ведьм не в чести. Да и отказываться от такого подарка судьбы будет непростительной ошибкой. Одну, без поддержки сестер ее быстро поймают. А с ним у нее есть шанс, пусть маленький и призрачный, но все-таки шанс не только задержаться на свободе, но и отомстить. Жизнь вручила ей этот козырь, и она отыграет его полностью. Вампир уйдет от нее только в могилу.
- Так было раньше. Но не теперь. Ты сам, добровольно отпаивал меня своей кровью, а значит, признал власть над собой, - ей так хочется его подразнить, и рука сама собой тянется к лицу мужчины, нежно проводя по щеке.
- Бедный, бедный мальчик. Такой сильный, такой могущественный и обязан подчиняться наглой девчонке, которая младше, по меньшей мере, раз в десять.  Наверное, это унизительно? Мне почти жаль тебя. Вот только другого выхода нет, - вампир теряет терпение, и в следующую секунду девушка оказывается прижатой к стене. Его пальцы крепко сжимают тонкую шею, перекрывая дыхание.
- А что если я просто убью тебя? – тихий шепот у самого уха, кожу опаляет жаркое дыхание.
- Сдохнешь вместе со мной. Теперь мы связанны, не забывай. То, что случится с одним из нас, неотвратимо настигнет и другого, - голос девушки спокоен, но в нем отчетливо звенит металл.
- А теперь убери руки и больше никогда не смей мне угрожать.
    Вампир разжимает хватку и, не говоря ни слова, уходит. Она все еще хозяйка положения. Вот только никак не удается унять бешено колотящееся сердце. Игра слишком рискованна и опасна, но определенно стоит свеч. И пусть он ненавидит ее и презирает. Это неважно. Вампир не сможет причинить ей вреда ни прямо, ни косвенно. А остальное не существенно.
    Девушка примеряет платье и подходит к зеркалу. Длинный шлейф и широкие рукава. Оно достойно королевы, но на вчерашней покойнице смотрится глупо и нелепо. До тех пор, пока ведьма не вглядывается в собственное лицо. Кожа по-прежнему мертвенно-бледная и резко контрастирует с ярким цветом наряда, а под запавшими глазами пролегли глубокие тени. На губах остались подтеки крови. Наверное, даже сравнение с гулем сейчас будет для нее комплиментом. Но она улыбается. Искренне, радостно. И от того еще более жутко смотрится эта живая улыбка на мертвом лице.
Пусть она беспомощна, как ребенок – сила вернется, по крупицам, медленно, но вернется. Пусть сестры далеко – она найдет их и вытащит, во что бы то ни стало. Пусть новый союзник мечтает избавиться от девушки – она заставит его подчиняться. Пусть ее враги торжествуют – она навсегда сотрет улыбку с их лиц.
    Нужно только немного подождать. Подождать пока восстановится прежний дар, пока затянутся старые раны, пока магия вновь наполнит ослабленное тело. Совсем чуть-чуть. У нее есть, на что потратить это время. Ведь нужно хорошенько продумать, что именно она будет делать потом. Нельзя неосмотрительно бросаться в схватку. Так ей не выиграть. Проведя год в тесной клетушке заброшенной крепости, она хорошо усвоила этот урок. Больше девушка не повторит ту ошибку, что так часто губила все ее начинания. Больше она не пойдет на поводу у собственных амбиции, научится думать головой, а не слепо следовать порывам эмоций. Теперь ведьма будет просчитывать свои действия на два шага вперед и победит противника, если не силой, то хитростью. Ведь именно находчивость и изворотливость, долгие годы были главным оружием колдуний. Пришла пора вспомнить наставления древних.
    Нужно только немного подождать. И тогда… Тогда она заставит их ответить. За заключение сестер, за ее несостоявшуюся смерть, за потерянную жизнь. Свой счет перед судьбой она уже оплатила. И теперь приходит время для них.
А отражение беззвучно шепчет ей окровавленными губами одно единственное слово. Месть…