Чего обижа-аете бедного чертенка? *его там, правда, впоследствии, еще и не так обзовут))) Одно, как минимум, оскорбление для него все-таки существует*.
Да нет, просто и не в его интересах тоже, чтобы с подопечными вот так что-то случилось. Когда Эдуардо в истерике гонял на мотоцикле, дьяволята же тоже помогли ангелам его остановить, чтобы бошку не свернул.

Продолжение не про них, следующий кусочек - продолжение линии как раз Эдуардо. Со стороны Дольче, если мне, конечно, удасться проникнуться ее манерой, хм, мышления.

Этих товарищей в фике не будет, но они пока еще с минимальной моей отсебятиной

не знаю, буду ли еще досьешки делать. Всех неписей не осилю, конечно, хотя на некоторых дьяволят "легенда" сообразилась неплохая.

В принципе, я парочку способов сбивания Джейкоба с пути истинного придумала. Но если это выльется в ЕЩЕ один фик - об стенку пойду убиваться Я!

Уф, ну и ангелы у меня получаются! Черти еще отдыхают)))
Дольче
По-видимому, жизнь – нехитрый тест на щедрость,
Способность удивляться, влюбляться и дарить,
Всем душам данный шанс преодолеть ущербность,
подняться выше... над... и снова... дальше… жить...
Финальная ария Маленького Принца
- Баттерфляй, запускай превращение! – привычным движением отстегнув с волос заколку, девочка подбросила ее вверх, проводив взглядом затрепетавшие крылышки крупной тропической бабочки, шлейфом рассыпающие за собой «дорожку» из ярких разноцветных искорок. – Охранять и защищать! С любовью и честностью, справедливостью и искренностью – я покидаю духовный мир, чтобы стать человеком!
Сияющий шлейф, словно нить – или, скорее, лента – вокруг юркого веретена завертелся вокруг Дольче, помещая ее в полупризрачный кокон искрящегося света. Девочка по-балетному крутанулась, картинно вскидывая руки и отставляя ножку, чтобы позволить вихревым потокам света плотнее обвиться вокруг… и едва не полетела носом о землю, когда в самый неподходящий момент крылья за спиной растворились, а собственное тело вернуло уже не слишком привычную материальность. Завершить движение и встать, хоть и без желаемой грации – едва не подвернув ногу на тоненьком каблучке стильного босоножка – у Дольче все-таки получилось. Кружащаяся, уже не оставляя за собой шлейфа, Баттерфляй спорхнула вниз и распласталась по платьицу на груди хозяйки, превратившись в яркий рисунок на светлой ткани.
Крутанувшись уже более осторожно, девочка изогнула шею и придирчиво осмотрела себя, со всех сторон – ну, насколько это получилось без зеркала. Вкусу своей бабочки она вполне доверяла – как иначе, если журналы о моде землян они читали вдвоем и почти всегда сходились во мнении? – но лишний раз убедиться, что выглядит в земном обличье ничуть не хуже, чем в ангельском, стоило.
«Посмотрим, КТО тут самая красивая девочка, которая всегда рядом с Эдуардо!»
К сожалению, выбирая укромное местечко для перевоплощения, Дольче совершенно не подумала о том, что в человеческом обличье догонять Эдуардо придется без помощи крыльев. А очаровательные босоножки – точь в точь как в том, последнем, журнале, только в любимых бело-розовых цветах – представляющие собой, по сути, переплетение тоненьких ремешков да подошвы на изящных шпильках – оказались не слишком-то удобной обувью для беготни по коридорам. Девочка, конечно, давно заметила, что держать равновесие на каблуках без крыльев за спиной становится несколько сложнее, но она же не предполагала, что придется в человеческом обличье носиться, словно ужаленной! Впрочем, теперь уже поздно было об этом думать, поэтому, досадливо вздохнув, Дольче припустила по коридору, то и дело спотыкаясь и испуганно взмахивая руками под издевательски-подбадривающие выкрики летящей чуть поодаль Кабале. Ну что за невыносимая особа?! Но посмотрим, кто над кем в итоге посмеется!
Уже в огромном холле перед выходом на крыльцо девочка заметила впереди искомого Эдуардо и, воодушевившись, прибавила скорость, уже приоткрыв рот, чтобы его окликнуть… но при очередном неосторожном шаге на босоножке лопнул один из плетения ремешков, подошва свободно зашлепала, нога как-то странно вывернулась… и мир резко опрокинулся набок – Дольче только и успела, что в очередной раз взмахнуть руками, рефлекторно ища первую же подвернувшуюся опору, чтобы в нее вцепиться. Коей как-то случайно и оказались спина и плечи уходящего мальчика.
Сложения Эдуардо был отнюдь не богатырского, так что столь неожиданного наскока даже весьма изящной девочки хватило, чтобы и его сбить с ног. Правда, произошло это уже у самого выхода, так что мальчишке относительно повезло – он не свалился на пол холла, а всего только слегка впечатался лбом и в последний момент выставленными ладонями в ближайшую дверную створку. Где-то наверху буквально захлебывалась от хохота Кабале, но Дольче не стала даже поднимать взгляд.
- Прости, прости, прости меня, пожалуйста! – испуганно затараторила девочка, не без труда утвердившись на ногах (из-за слетевшего босоножка одна нога теперь оказалась ровно на длину каблучка выше второй, поэтому стоять ровно, не припадая набок, оказалось совершенно невозможным). Подопечный обернулся, смерив ее рассерженным взглядом.
- Ты что, ненормальная? – едва слышно прошипел он. Дольче, только что готовая сгореть от смущения, захлопала от обиды глазами.
- Эй, я ведь прошу прощения! Я сказала, что мне очень жаль! – с нажимом повторила она. – На это нужно отвечать, что все в порядке и ничего страшного! Это вежливо!
- Все НЕ в порядке!
Девочка шмыгнула носом, уставившись на него во все глаза. Да, получилось неловко и, наверное, ей действительно стоило быть осмотрительнее… но зачем же разговаривать так грубо?
- Я… я же не виновата, что… туфель…
Она приподняла босую ступню над полом, словно желая продемонстрировать, но тут же почувствовала, что, стоя на одной ножке, снова начинает крениться в сторону – и, все что удалось сделать, это снова вцепиться в Эдуардо – на сей раз уже спереди, панически обхватив парня руками и буквально повиснув у него на шее.
- Нет, ну точно чокнутая! – еще тише буркнул подопечный себе под нос, почему-то отчаянно краснея. – Что ты творишь? Тебе что, плохо?
Уязвленная Дольче молчала, однако, не рискуя разжимать объятий, пока не знала, сумеет ли на этот раз удержаться на ногах.
- Ногу не подвернула? – в напряженном тоне Эдуардо причудливо сплетались и отступающее уже раздражение, и смущение, и натянутое участие.
- Вроде бы нет, – на всякий случай покрутив ступней на весу, неуверенно ответила девочка. Ноги ей подворачивать еще никогда не приходилось, могла ведь и просто не знать, как это бывает.
- Не сомневайся, конфетка, о таком бы даже тебе сразу хватило ума догадаться! – подлетев поближе, елейно подсказала Кабале. – По ощущениям!
- Давай помогу, чудо в перьях! – не без труда отцепив руки Дольче от своей шеи, Эдуардо взял ее под руку, помогая удержать равновесие, и неторопливо повел к стоящим у боковой стены холла скамейкам. По дороге он заметил отлетевший в сторону порванный босоножек. – Надо же было додуматься такую фигню вместо обуви носить!
- Вовсе нет! Они КРАСИВЫЕ! – задрожавшим от обиды голосом возразила ангел. Вечно эти мальчишки ничего не понимают!
- Еще немного, и тебе пришлось бы добавлять к аксессуарам еще более красивый гипс! А может, и мне заодно! – продолжал брюзжать мальчишка. – Если тебе своих костей не жалко, то я голову в жертву безумствам моды приносить не намерен! Ладно…
Аккуратно усадив ее на скамейку, Эдуардо попытался было снова направиться к выходу, но Дольче, еще толком не решив, что будет делать дальше, поймала его за руку. Нет уж, второй раз – уже в одном босоножке или вовсе босиком – она точно догнать подопечного не сумеет. Да… стоило все же подумать об этом заранее. Хорошенькие кроссовочки с блестками смотрелись бы ничуть не хуже, а… но они к такому платью бы не подошли! Ох, и как только девушкам на Земле удается постоянно жить в таких сложных условиях?
- Ну, что еще-то? Мне надо успеть заскочить домой перед этим чертовым театром, да еще кому-нибудь… Ох! – подопечный демонстративно потер лоб. – Из-за тебя мне теперь придется еще и с шишкой на лбу туда тащиться! Как будто и так…
- В театр? – растерянно переспросила Дольче. – Тогда… да, конечно! Театр это же прекрасно! И очень важно, да! Творчество несет свет в человеческие сердца, так…
Резко смолкнув и прикусив губу, девочка отпустила ладонь подопечного и уткнулась взглядом в пол. Так ей отец всегда говорил, а упоминать его в разговоре с Эдуардо, у которого в семье царили отнюдь не такие же доверие и взаимопонимание… но не всем же родителям быть ангелами в самом буквальном смысле слова!
  - Тебе нравится театр? – недоверчиво переспросил мальчик после недолгой паузы.
Подняв глаза, ангел обнаружила, что маска вечного его скептицизма, давшая было трещину от неожиданного наскока и неловкой ситуации, вновь прочно утвердилась на лице Эдуардо. Только следы недавнего смущения еще не окончательно сменились обычной бледностью, да на лбу, на который свалилась парочка расхриставшихся раньше гладко прилизанных назад прядей, действительно начинала неторопливо наливаться приличных размеров ссадина.
- Конечно! Очень! – почувствовав, что, кажется, наткнулась на верную тропинку, хотя еще и не понимая, какую именно, согласно кивнула Дольче.
- Боюсь, этот спектакль покажется несколько сложнее кукольных шоу! – снова доброжелательно вставила невидимая и неслышимая для всех остальных дьяволица.
Парень поколебался, почему-то бегая уклончивым взглядом куда угодно, лишь бы мимо сидящей на скамеечке собеседницы, но, наконец, каким-то обреченным тоном спросил:
- Хочешь взять лишний билет на сегодняшний вечер? Совершенно некуда его девать, а…
- Конечно! – подскакивая, воскликнула ангел. Эдуардо поспешно отскочил, опасаясь, что она снова начнет заваливаться и снова решит использовать его в качестве опоры. Так что, качнувшись в другую сторону, Дольче оставалось только сесть обратно. – Так мы вместе пойдем туда? Это прекрасно!
Почему-то в этот момент девочке показалось, что лицо подопечного приняло еще более кислое, чем обычно, выражение – словно бы он так вовсе не считал.
- Советую только для начала найти, во что переобуться! – проворчал он наконец, выразительно указав на ее ступни.

будет истчо

Да она к жизни как таковой не особенно-то приспособленна Но обычно сверхъестественные способности таки помогают минимизировать последствия)))

Что же, возможно, все складывалось к лучшему. Почти идеально. Ну, не считая, во-первых, болтающуюся поодаль со своими язвительными комментариями Кабале (но к дьяволице Дольче с начала учебного года успела привыкнуть достаточно, чтобы не портить из-за нее настроение), да того, что запасной обуви у девочки вообще-то не было. А активировать Баттерфляй, чтобы та сотворила новые туфельки или помогла починить лопнувший ремешок, в присутствии подопечного было бы неосмотрительно.
- Вот так и иди! – ехидно «посоветовала» чертовка. – Посмотрим, сможешь ли ты убедить охрану в театре, что это такая новая гламурная мода!
- Эх, и в каком же заведении для девчонок со странностями сегодня день открытых дверей? – риторически вопросил со вздохом Эдуардо, заставив невидимую Кабале нахмуриться и презрительно хмыкнуть – обобщение явно не пришлось искусительнице по нутру. Если против эпитета «чокнутой» она еще ничего не имела, то оказаться в одной связке с Дольче посчитала унизительным. Впрочем, тут ангел как раз была с ней полностью солидарна. – У тебя есть заколка «прищепка» или шпилька?
Девочка непонимающе моргнула, но послушно вытащила из волос небольшую «невидимку», украшенную маленьким цветочком из бисера, и протянула Эдуардо, со скептическим видом вертящему в руках порванную босоножку. Коротко кивнув, мальчик приладил заколку к туфельке, скрепив порванный ремешок с соседним.
- Вот так. Только ходить тебе придется очень аккуратно, если, конечно, не хочешь загреметь еще раз! – возвращая обувь хозяйке, подытожил Эдуардо. Дольче восторженно улыбнулась.
- Это так мило с твоей стороны! Ты такой добрый, очень-очень! Но – ты же мне поможешь, правда? Ну, раз уж мы все равно пойдем вместе… – почему-то смутившись, слегка сбавила тон она. Подопечный слегка закатил глаза к потолку.
- Это лучший повод раскаяться и в чрезмерной щедрости, и в этой самой «доброте» – вынужденный вечерок в компании такого чучела, как ты! – опять влезла Кабале. Да ну ее, завидует просто! С дьяволицей Эдуардо согласился проводить время только ради возможности сблизится с Жиневрой, а Дольче без всякого расчета предложил этот билет. Пусть даже и просто не зная, что еще с ним делать – сразу понятно, что мальчик все-таки чувствует, пусть и сам того не осознавая, кто может указать ему правильный путь!
Опираясь на любезно предложенную руку подопечного, девочка опасливо поднялась со скамейки. Туфель не сваливался и даже не особенно болтался, но и раньше не особенно-то устойчивая шпилька слегка покачивалась. Подозревая, что первый же недостаточно осторожный шаг обернется очередным кувырком, ангел на всякий случай покрепче взяла Эдуардо покрепче под руку, чтобы, в случае чего, можно было за него удержаться. Мальчик смущенно морщился, огладывался и деликатно пытался хоть немного отстраниться, но, терзаемый аналогичными подозрениями, руку высвобождать не пытался.
Спектакль Дольче не слишком понравился. Все, конечно, часто говорили ей, что смысл многих печальных историй в их поучительности, но девочка решительно не понимала и не хотела понимать, зачем нужны истории, от которых только огорчаешься. Нет, конечно же, герои должны переживать трудности – иначе и сюжета-то не получилось бы – но конец непременно должен быть хорошим. Кабале, устроившаяся на периллах внутреннего балкона, вела себя словно за просмотром не постановки «Фауста», а какой-нибудь глупой современной комедии: хохотала, почти не умолкая, язвительно комментировала любые слова и действия героев, давала им в пустоту издевательские советы – в общем, делала все, чтобы еще сильнее испортить настроение оппонентке, которая и без того к концу первого акта, во время сцены в темнице, едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Кто только придумывает такие жуткие вещи? Неужели нельзя добиться поучительности не обходясь с героями так жестоко? Чтобы, осознав свои ошибки, они имели еще возможность все изменить?! Но предстать перед спутником в антракте с покрасневшими зареванными глазами девочка совершенно не хотела бы, поэтому просто зажмурилась, сосредоточившись на попытках проглотить вставший в горле комок. Эдуардо, кстати, тоже не особенно-то увлекся действом на сцене – но ему, кажется, было попросту скучновато. Как-то немного неискренне с его стороны было потчеркивать свое превосходство над Андреасом своим интересом к культуре – если без участия Жиневры сам по себе театр не особенно-то его интересовал! Но, с другой стороны, разочарование мальчика сегодняшними событиями тоже можно было понять.
- Ну-ну, конфетка, не куксись! – сюсюкающе скомандовала Кабале, изогнувшись назад и издевательски потрепав Дольче по волосам. – Ты же ангел, значит, должна считать хорошим концом то, что эта дуреха предпочла искупление вины спасению жизни, разве нет!
Девочка молча сжала кулаки. Эта чертова… эта чертовка не хуже других знала, что истинное искупление люди получают не за страдание и не за то, что изводят себя муками совести, а за добрые дела. В идеале – за такие, чтобы помогли исправить причиненный другим вред, но даже если это уже невозможно, так далеко все зашло, то просто добрые дела. К любым людям. И желательно от чистого сердца, а вовсе не стремления себя «наказать». Дьяволы просто в восторг приходили, когда люди, неверно истолковав необходимость искупления вины, ударялись в показательное самобичевание, позволяя даже такую вещь, как совесть, обернуть во зло. Не говоря уже о том, как больно ангелам было от такого чудовищного искажения!
- Какая печальная история! – доверительно пожаловалась Дольче подопечному, когда первый акт спектакля закончился. Эдуардо неопределенно дернул плечом. – Там, конечно, многое спуталось и привело к такому страшному финалу, но – как легко трагедия может начаться с обыкновенной неискренности! Даже самое сильное чувство оборачивается во зло из-за лицемерия! Страшно!
- История не о тех временах, когда люди могли себе позволить честное проявление чувств! – с неприятной снисходительностью ответил Эдуардо. – Я так и думал, что тебя было бы лучше на спектакль по какой-нибудь детской сказке сводить, раз от серьезных вещей переживаешь, как маленькая.
- Нет ничего постыдного в том, чтобы переживать! Особенно глядя на то, как люди сами – шаг за шагом – губят свою жизнь. Особенно когда начинается это с такого светлого чувства, как любовь. Любовь должна вести к добру, но ее отравляют, извращают, делают из чувства уродливую химеру – и эта химера самих людей превращает в чудовищ. В монстров! Даже самое искреннее чувство будет изуродовано, если начинать отношение со лжи и интриг!
- Не все в жизни так просто, маленькая! – все еще прячась за «взрослую» снисходительность, но слегка уже дрогнувшим голосом возразил подопечный. Дольче упрямо мотнула головой. Ну почему к ней вечно относятся, как к ребенку? Иногда это и неплохо, но не когда разговор о таких серьезных вещах!
- Нет ничего сложного! Любовь… настоящая искренняя любовь – в желании бескорыстно дарить, а не в жажде обладания! В искреннем чувстве человек помышляет лишь о счастье любимого и никогда, ни за что, не совершит намеренно ничего во вред тому! Не причинит вред кому угодно! А иначе это и не любовь, а только красивое прикрытие для собственных эгоистичных страстей!
- Иногда людям свойственно самим не понимать, в чем их счастье! – раздраженно откликнулся Эдуардо,и даже попытался высвободить руку, о которую спутница снова слегка опиралась. Но Дольче покрепче ухватилась за его локоть.
- Да, но у каждого есть его свобода воли. Он может оказаться прав в своем выборе и может ошибиться… но лишать человека права выбирать – это неизбежно и однозначно приведет к трагедии. Даже если делается изначально с самыми благими чувствами и намерениями!
- Могу поспорить, сама ты еще никогда никого не любила, поэтому и рассуждаешь так легко!
- Я… я люблю! – задохнувшись от обиды, приглушенно возразила ангел. – Люблю весь этот мир, всех людей, каждого из них. Ничто не может радовать сильнее, чем счастье любого человека, но счастье истинное, светлое и теплое, а не болезненная агония блаженства, которую люди как-то ухитряются путать с ним.
- Такая любовь – то же самое, что и не любовь…
- Неправда! Любовь не в примитивном предпочтении чего-то всему остальному. Просто… просто нас иногда не хватает на выражение ее для всех, вот мы и ограничиваемся узким кругом. Но все равно, когда ты любишь – любишь целый мир, просто иногда он как бы отражается в ком-то одном. И счастья ищешь не в том, чтобы получать, а чтобы дарить, каждому желаешь чем-нибудь помочь, сделать что-то хорошее, словно… как будто освещаешь мир!
Озадаченно выслушав ее проникновенный монолог, Эдуардо несколько секунд помолчал, а потом дернул головой, с притворным скептицизмом хмыкнув.
- Нет уж, это точно не для меня. Любовь такими жертвами…
- Это не жертвы! И не плата за что-то. Это… это естественно, как дышать, просто не сразу понимаешь!
- Вряд ли я на такое способен. Я даже с трудом представляю себе человека, души которого хватило бы на до такой степени самоотверженное чувство!
- Ты просто не знаешь сам себя достаточно хорошо! – обогнав подопечного на неловкий шаг, ангел повернулась и заглянула ему в лицо, одновременно поймав и вторую руку. – Я… я ведь вижу в тебе, возможно, гораздо больше, чем ты сам. Вижу не напускное, внешнее, а то, что суть, основа! Вижу сколько света и доброты есть в твоей душе, а тебе всего только и нужно, что самому понять это, самому поверить! Тогда… тогда и…
В запале сжав его ладони, Дольче все пристальнее вглядывалась в темные орехового оттенка глаза мальчика. Кажется, на сей раз ее слова сумели, хоть бы и в этот момент, но достаточно его пронять, обычная маска брюзгливого равнодушия слетела с лица, Эдуардо почти зачарованно слушал, чуть склонившись к ней… в какой-то момент, на миг сбившись, девочка поняла, что, не смотря на разницу в росте, они смотрят прямо в глаза друг другу, близко-близко, касаясь кожи дыханием…
- Эдуардо, я…
- Оп-паньки! А что это вы тут делаете? – звонкий голос заставил вздрогнуть от неожиданности и Дольче и подопечного. Отпрянув и неловко развернувшись, ангел увидела стоящую в паре метров, картинно разводя руки, Кабале. Тоже в обличье землянки. Непонятно, что дьяволице вдруг понадобилось, но Дольче, не успев толком осознать ситуацию, внезапно поймала себя на том, что готова воспламениться от смущения.
- Ч-что? – запинаясь, переспросила она.
- Это я спрашиваю – что? – грациозно шагнув к ним, проворковала чертовка. – Ну ты и крут, Эд! Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится? Прямо глуши водолазов в тихом омуте! – она задорно подмигнула. – Только вот – а как же Жиневра?
Дольче бросила панический взгляд на Эдуардо, тоже покрасневшего до самых корней белобрысых волос.
- Ты… вы меня неправильно поняли! – жалобно прошептала она, сама себя едва услышав. Или правильно? Неужели она едва… едва не?
- Это не то… все не так… – так же путаясь в словах, пробормотал мальчик. Кабале скептически скривилась и согласно покивала, что да мол, будет верить не своим бессовестным глазам, а их честному слову.
- Извини, тигр, нам с конфеткой надо выйти припудрить носики… на пару слов! Чисто между девочками… – схватив Дольче за предплечье и дернув к себе, промурлыкала дьяволица. – Только не скучай!
Впавшая в какую-то прострацию ангел послушно сделала пару шатких шагов к сопернице.
- Пожалуйста, не нужно… все действительно не так! – попытался удержать ее Эдуардо. Даже Дольче почему-то сразу поняла – мальчик решил, будто они собираются слегка проверить на прочность друг другу прически!
- Не переживай тигр, верну карамельку в целости и сохранности! – мягко, но решительно отпихнув его ладонью, отрезала Кабале. Кинула на ангела скептический взгляд и насмешливо добавила. – Ну, во всяком случае, помогать прятать труп тебя заставлять не будем! Мы ненадолго! – и снова дернула Дольче за руку. При первом же слишком поспешным шаге – угнаться за решительной чертовкой на покачивающихся шпильках было нереально – самодельная застежка на босоножке отлетела и туфель повис на ноге, заставив Дольче еще более неловко спешить за оппоненткой, припадая на одну ногу.
Уже вот-вот должен был начаться второй акт пьесы, поэтому многолюдная во время антракта дамская комната, в одну из кабинок которой Кабале почти грубо втолкнула оппонентку, а после юркнула сама и закрыла дверь на задвижку, успела почти опустеть. Но чертовка все развно заговорила старательно приглушенным шипением.
- Ты это, сладенькая моя, под дождик, часом, последнее время не попадала? А то я смотрю, последняя сахарная вата в голове когда-то успела раствориться! Ты что это делала с нашим подопечным?! Успела забыть, как Рейна закончила?! Туда же захотелось?
- Не делала я ничего! Ничего такого! – почему-то чувствуя себя так, словно вот-вот воспламениться от накатившего лихорадочного жара, едва слышно пискнула Дольче.
- Да ты уже собиралась повиснуть у него на шее, когда я вас окликнула! Это у вас, в Энжитауне, называется «ничего такого»? Недооцениваем мы святош, пожалуй!
- Я просто говорила… может быть… он меня неправильно понял!
Кабале выразительно скривилась.
- И вообще – ты ведь тоже его едва не поцеловала! Тогда, в школьном парке!
- Ну и что? – искренне озадачилась чертовка. – Я морочила ему голову, как, если ты забыла, нам и положено поступать с землянами! А что? Ты хоть раз слышала о правиле, будто дьяволам нельзя целовать подопечных? Между прочим, у нас есть отдельный профиль суккубатр, которые с людьми знаешь, как работают?
- Нет! – испуганно открестилась Дольче, снова так мучительно покраснев, что оппонентка не могла не понять, о суккубатрах и их методах среди юных ангелов шепотки ходили. – И вообще, ты-то же не су… суккуба… суккубатра! Тебе даже восемнадцати вспышек еще нет!
- Ну, ТАК далеко я заходить, вообще-то и не планировала! – тоже слегка смутившись, заверила Кабале. – Просто хотела его слегка поддразнить, чтобы привести в соответствующий настрой… А вот ты-то с каких пор перенимаешь мои методы? Это какое-то нововведение у хранителей, ангелочек? Решили повысить отдачу, буквально соблазняя землян добродетелями? Ах, какая низость! Я прямо… одобряю! – чертовка издевательски хлопнула Дольче по плечу.
- Нет!
- А, так, значит, ты все-таки ХОТЕЛА его поцеловать? – золотистые глаза прищурились.
- Я… я, кажется, слишком увлеклась…
- И как ты намерена это объяснить? Ах, да, ангелам же нельзя лицемерить и так тяжело причинять людям страдание. Так и скажешь – прости мол, парень, я ошиблась? Когда он из-за отказа Дженни и так переживает, хочешь добить?
Прислонившись к стене, Дольче стянула болтающийся на честном слове босоножек с ноги, а потом и второй, целый – с другой, после чего решительно оттолкнула противницу от дверцы.
- Куда это ты?
- Пойду и извинюсь перед Эдуардо. Уверена, он сможет все правильно понять – он добрый и разумный мальчик! Если я повела себя неправильно, то не собираюсь делать еще хуже попытками увиливать! Не собираюсь!
- Ну-ну… ладно, с удовольствием полюбуюсь на его «понимание»!– теперь уже Кабале пришлось приноравливаться к быстрому шагу оппонентки. – Надеюсь, ты успеешь высказаться, прежде чем охрана тебя выкинет из театра за беготню босиком!
Хотя все зрители уже вернулись на свои места ко второму акту, взволнованный Эдуардо, как оказалось, остался ждать девочек в холле и метнулся навстречу, едва их заметив.
- Эдуардо, послушай…
- Пожалуйста, послушайте…
Они заговорили одновременно и так же синхронно смолкли, заставив Кабале беззвучно хихикнуть.
- Мне очень жаль, все это – какое-то недоразумение. С самого начала… простите меня. Вы обе.
Хранительница и искусительница переглянулись. На лице Кабале было точно такое же недоумение.
- Что значит – недоразумение, тигр? А наш договор? Помнится, ты сам попросил меня…
- Эдуардо, я просто хотела тебе помочь! Просто чтобы ты понял…
- Да-да, конечно! – подопечный вскинул руки. – Я вам обеим благодарен. Но… это лишнее. Я не собираюсь ни надевать маску, учиться быть тем человеком, которым я не являюсь, даже если это поможет добиться всего, чего я хочу. Это… это как-то не по-настоящему. Словно не я сам чего-то достигну, а эта придуманная маска.
Дольче невольно улыбнулась, а Кабале, наоборот, обиженно насупилась.
- И я не уверен, что смогу… да и что хочу – стремиться к какому-то абстрактному идеалу с идеальными чувствами, – продолжал Эдуардо. – все это звучит очень… возвышенно. Может быть, я просто эгоист. Но… это какое-то абстрактное дистиллированное счастье – как будто и неживое. Не то, чтобы я не верил, что каждый человек в душе способен на абсолют, но я не чувствую, что это – мое. Я не обязан быть идеальным – и не обязан к этому стремиться.
Нет, все-таки он понял не все. Ангел огорченно вздохнула, а приунывшая было Кабале снова хихикнула.
- Чтобы найти свой собственный путь – в чем бы то ни было – я должен сам его искать. Правда… спасибо вам обеим, но ваши методы явно не для меня.
- Что же, окончательный выбор всегда останется за тобой, приятель! – согласилась повеселевшая чертовка. – Но решение лучше принимать, сперва выслушав всех, так что – если вдруг передумаешь – обращайся. Конфетка всегда тебе подскажет, как нужно поступать правильно, честно, благородно и все такое, а если вдруг решишь, что тебе нужен РЕЗУЛЬТАТ – тогда я к твоим услугам! Считай, мы твои феи-крестные… Хотя туфли тут теряет кое-кто другой! – скосив желтые глаза на противницу, добавила она.
Эдуардо улыбнулся. Кажется, он опасался, что это они будут сердиться… Почему-то сейчас Дольче даже не раздражали балансирующие на грани издевательства слова дьяволицы!
- Я думаю, лучше будет, если я сам стану нести ответственность и за свой моральный облик и за умение достигать своих целей. По крайней мере, и в успехах и в неудачах не придется винить никого, кроме себя.
Он был прав. Конечно… Но это не означало же, что вовсе не стоит обращаться к другим за помощью! Дольче неуверенно кивнула, не зная, что и сказать так, чтобы просто не повторить в других выражениях то, что уже сказала Кабале. Пусть даже та и иронизировала над тем, в чем следовало быть серьезным!
До странности права дьяволица оказалась и в том, что несколько рискованно было вести долгие разговоры в театре, когда одна из них находилась тут без обуви, а вторая – без билета!
- Кажется, на второй акт я тебе компании не составлю. Жаль… – улыбнувшись, сказала Дольче. – Удачи тебе, Эдуардо!
- Ага. Только помни – степень этой удачи только от тебя самого зависит! – поддакнула Кабале.
- Постараюсь, – совершенно серьезно кивнул подопечный.
Когда он быстрым шагом покинул холл, спеша обратно к дверям на балкончик зрительного зала, дьяволица развернулась, картинно уперев руки в бока, и со смесью растерянности и наигранного негодования, воскликнула:
- Ты это слышала, карамелька?! Он считает, будто мы ему не нужны!

Правда? Я ожидала, что Дольче скорее со Стеллой будут ассоциировать. С Блум ее только детский идеализм немного роднит.

Ну, это уже из канона приходит. На человеческой свободе воли все "правила" построены - вечные "Помощники" могут только советовать, но поступки человек всегда совершает сам.
Я, вероятно, немного затрону их историю в следующем кусочке - в небольшом ответвлении про тест как раз по истории