Я нажал на выключатель, и свет в люминесцентной лампочке, с некоторой задержкой зажегся, осветив мой кабинет бледным лимонным светом. Подойдя к письменному столу, я кинул на него тугую папку с бумагами, завязанную тесёмками бантиком, и плюхнулся на стул. Мой монитор был включен, тем самым создавая дополнительное освещение, а на экране его мерцал текст. Я резко склонился вперёд, и начал бить по клавишам, вбивая появившуюся в голове идею. Моя новая статья должна была стать шедевром, помещённым на центральных страницах следующего выпуска. Целую неделю был одержим идеей новой статьи, удачный вариант решения которой так и не находился. Но наконец, мою голову осенила мысль, которую я ещё более долгое время тщательно прорабатывал. Я должен был написать что-то такое, о чём в нашем журнале, а он был посвящён музыкальной тематике, никогда не упоминалось, чтобы на него вновь появился спрос, ибо отчёты по продаже за последние пару месяцев были не утешительные. Если так пойдёт и дальше, то наше издательство обанкротиться и мне придётся искать новую работу, а это, уж поверьте, дело не из лёгких, тем более искать работу в Париже, где все рабочие места забиты донельзя. Правда, сейчас это не сильно волновало моё подсознание и, слава богу, ведь я был занят важной работой и ни в коем случае не должен был отвлекаться на всякие мелочи.
  Прошло, как мне кажется, довольно много времени, и я взглянул на часы. Было уже далеко за полночь, и мне ужасно хотелось спать. Я проторчал грёбаные сутки в офисе, уже вторую ночь мне не удавалось нормально поспать, и никто даже не удосужился спросить, как я себя чувствую. Наверное, синяки под глазам, только и говорили, что о моём прекрасном расположении духа. Какие чуткие люди у нас работают, я восхищён…
  Наконец, когда мне всё же удалось кое-как закончить статью, я отправился в небольшую кухню, которую сделали в офисе всего пару лет назад во время внештатного сокращения, когда несколько кабинетов остались пустыми. В одни пришли новые рабочие, в других же сломали стены и, объединив, оборудовали под столовую. Там же была и кофеварка, которой я практически каждый день пользовался по нескольку раз, ведь работа была ужасно утомительной. А взбодриться, сейчас было тем самым необходимым, без чего было бы невозможно моё дальнейшее существование.
  Кофе получилось слишком горьким, но это было не важно, итак сойдёт. Отпив немного, я поставил чашку на стол и, слегка облокотившись на него, стал внимательно разглядывать картины, прибитые к стенам. Это были нежные светлые летние и зимние пейзажи, которые помимо столовой, были развешаны по всему офису, так как шеф считает, что подобного рода искусство успокаивает нервы и повышает работоспособность. Но лично меня творчество не увлекает, я не вижу смысла в глупых мазках краской, разнесённых по белому листку бумаги. Для меня это вовсе не искусство, даже не талант, для этого, думаю, даже учиться не стоит. Каждый может взять в руку кисточку и намалять что-нибудь этакое, после чего назвать шедевром и повесит в Лувре. Знаю, конечно, что это всё часовой труд, долгая кропотливая работа. Но, в чём разница между кропотливой работой в офисе и художественной студии? Для меня, принципиальной разницы нет, но, у каждого на этот счёт своё мнение.
  Не раз мне даже говорили, что у меня нет души, ведь я скептически отношусь ко всему, что окружает меня, ищу во всём лишь собственную выгоду. В конце концов мне пришлось с этим согласиться, ведь не могут же столько людей ошибаться? Но есть душа, нет души, от этого ничего не меняется, мир, как видите, не перевернулся с ног на голову и земля не разверзлась от неожиданных подземных толчков и колебаний, да и меня это не сильно беспокоит… или, может быть, только пока…
  Оторвав взгляд от картины, я привстал, взял чашку с кофе, приставил уже успевший нагреться фарфор к губам и, отпив ещё немного, положил чашку в раковину. Хорошенько промыв её, и вернув  на место, я отправился обратно в кабинет. Ведь, написать статью – это одно, но ведь её нужно ещё и корректировать, та как сырой материал сдавать, ну никак нельзя, ещё пошлют ко всем чертям и выпнут из офиса.
  Статья получилась довольно неплохой, по крайней мере, это лично моё мнение. Уж не знаю, что скажет наш начальник, но, если хорошо его знать, то можно было уже давно убедиться в том, что он не одобряет похвалу, считая, якобы она повышает самооценку трудящихся и их работа идёт на спад. Впрочем, у нашего шефа ещё и не такие тараканы в голове. Только вот, какой шедевр нужно «вылепить», чтобы схватить куш? Да, журналистика – дело, пусть и интересное, но очень уж неблагодарное. Да и  не факт, что ваше творчество вообще удостоится внимания кого-нибудь помимо самых близких вам людей. Но, если судить объективно, то лучше всего вообще не подаваться в эту сферу деятельности. В мире есть много других хороших и не менее интересных профессий, правда, с тем фактом, что каждому своё, не поспоришь. Вот только, моё ли это – ночами просиживать в офисе и зубрить тонны материала, прежде чем написать действительно  хорошую статью? Да, я уверен. Другим я бы просто не смог заниматься.
  После того, как я сохранил уже готовый документ я, сам того не ведя, погрузился в сон. Правда, что мне снилось, я уже не помню. Я не отводил этому большое значение, потому что обычно мне снилось либо что-то из разряда «паранормальное явление», либо ? часть Пилы, а в лучшем случае и вовсе ничего, чему я бы был сейчас крайне благодарен.
  Меня разбудили солнечные лучи, проникшие в комнату через огромные окна, занимающие практически всю стену. Выругав себя за то, что пару лет назад, не думая, согласился взять восточный кабинет, я нехотя поднял в голову и, крепко зажмурив глаза, после чего резко открыв их, немного расплывчато, но всё же разглядел чьи-то силуэты, быстро передвигающиеся за стеклянной полупрозрачной дверью. Некоторое время спустя я оправился после сна и стал намного отчётливее различать окружавшие меня предметы и, первым что я заметил, был, конечно же, включённый компьютер. Почему он так и не погрузился в спящий режим, осталось для меня загадкой. Я тяжело выдохнул и поводил мышкой по экрану. Среди десятка текстовых документов мне, наконец, удалось найти недавнюю статью. И только я собрался включить принтер, как дверь моего кабинета с оглушительным треском захлопнулась, что я даже слегка подпрыгнул на месте, после чего послышался бодрый и до противного безмятежный голос: «Привет, дружище!».
   Мои глаза резки устремили свой гневный взгляд на бесцеремонно вошедшего Джерарда (ну ни стыда не совести у человека). Кто же ещё, кроме него, мог так войти?
- Ну и почему мой друг так недовольно смотрит на меня, почему его глаза метают молнии, а взгляд так зол? - ухмыльнулся Джерард, постепенно приближаясь к моему столу.
- А что, я должен растянуть рот до ушей, когда ты так бесцеремонно врываешься в мой кабинет? - я был поражён его бестактностью.
  Впрочем, за столькие годы крепкой дружбы, мог бы уже попривыкнуть к тому факту, что Джер даже понятия не имеет, где «проживает» вежливость.
- Так вот, хочу сообщить тебе, мой глубоко обожаемый друг, возможно, это станет для тебя огромной неожиданностью, но я работаю! – не выдержал я.
- Ты работаешь? Да неужели? – в его голосе звучало поддельное удивление и явная нотка нахальства, - Но… сейчас это не важно. Я вообще-то по делу пришёл.
- По делу? - мне стали интересны эти его слова. Ведь обычно Джерард приходил так, мне на нервы подействовать, прочитать очередную занудную лекцию и прелестях семейной жизни.
  Но если эта семейная жизни так хороша, что же она сам ещё не женился?
- Я насчёт твоей недавней размолвки с Розали, - начал было Джер, но я вовремя успел остановить его, уже заранее отрепетированную речь.
- Джерард, может быть, хватить печься обо мне как о маленьком ребёнке? Я лучше любого человека знаю, что мне нужно и, уж прости, но личная жизнь – это, всё-таки личная жизнь, не смекаешь? Думаю, я в состоянии решать свои проблемы самостоятельно.
- Почему это «как о маленьком ребёнке»? - удивился Джерард, но, поймав на себе мой недовольный взгляд, решил оставить издёвки на потом, - Ну, допустим, ты сам в состоянии решить, что лучше для тебя, но тогда не объяснишь ли ты мне тот факт, что ты не обладаешь достаточной силой воли и характером, чтобы противостоять обаянию своей подружки, а? Ты же с неё, со своей обожаемой Розали уже пятый раз на неделе расстаёшься. Она начинает скандалить, говорит, что на этом в ваших отношениях настанет точка, ты, как обычно, с ней соглашаешься, - загибал он пальцы, перечисляя, - А на следующий день она вновь бегает за тобой по всему офису и вешается тебе на шею. А у тебя просто духа нет сказать ей, нет.
- И вовсе она не обожаемая, - выпалил я.
  Джерард был прав, и я это отлично понимал, но уступать не собирался. Я, пусть он мне и друг, не позволю, таким образом, надо мной издеваться и в землю втаптывать. Пусть я слаб характером, ему до этого какое дело?
- Тогда что же ты с ней разобраться никак не можешь, с ней одной, - выделил он последние слова.
- Ну и пусть, моя беда, не твоя.
- Ты невыносим, - хмыкнул Джерард, присаживаясь на кресло напротив, - Ну, хотя бы раз в жизни признайся, хотя бы саму себе, что ты не прав. А ведь ты не прав.
- Вот скажи, а если бы кто-то посторонний лез в твою личную жизнь и комментировал все твои действия, что бы ты сделал? Спокойно бы сидел и слушал? – дал я ему понять себя.
- Я бы призадумался, в чём причина того, что посторонний человек лезет в мою личную жизнь, пытаясь давать советы и осуждая каждый мой поступок, потому что просто так он бы этого не сделал исключительно по морально-этическим нормам, а значит, проблема далеко не в нём, - выдохнул Джерард.
  Он говорил совершенно спокойно, без злости или иронии, и на какое-то мгновение я действительно почувствовал себя виноватым, ведь я никогда его не слушаю, следую его советам всегда с точностью, да наоборот. Но я решительно отогнал это гнобящее чувство.
- Знаешь что, не мешал бы ты меня работать, мне ещё статью сегодня сдавать, давай, вышвиривайся отсюда, - помахал я в сторону двери, не поднимая глаз, в то же время судорожно вводя необходимые параметры в возникшее на экране окно.
- Как хочешь, - вздохнул Джерард, - Вот только потом не надо приходить ко мне и жаловаться, что Розали не даёт тебе проходу и, к слову…
- Иди уже давай, - буркнул я, и ,плюхнувшись на стул, впился глазами в экран.
  Наконец, работа была закончена. Старый струнный принтер зашумел и выдал первую страницу. Я и сам не заметил, как Джерард покинул мой кабинет. Причём, уходит он тихо, почти незаметно, а заходит так, как будто бы только что началась третья Мировая война: «Спасайся, кто может!». Дождавшись, когда принтер закончит свою работу, я посчитал нужным оставить его включённым, мало ли что ещё придётся печатать. Собрав в аккуратную стопочку все пять листков, я направился на выход.
____________________________
  В коридорах было очень шумно. Туда-сюда сновали люди, все спешили куда-то, у всех были какие-то дела. В голову ко мне стали приходить отнюдь не радостные мысли а ля «реальность жестока». И, всё-таки, неужели Джерард оказался прав, неужели  я был как все они – слепо выполняющим поручения свыше, носящийся с документацией по коридорам, с одной только мыслью угодить своему начальнику, чтобы ещё какое-то время проработать в этом проклятом журнале? Мне трудно было в это поверить, я всегда считал свою работу верхом мечтаний, ведь она открывала передо мной много дверей, дверей в хорошую жизнь, а самое главное, вся эта суета мне нравилась, она была мне по душе. Я бы не смог хотя бы день просидеть дома за семейным ужином в Рождество. Мне всегда нужна была новая работы, новое поручение. И, мысли эти наводили на меня испуг и тоску одновременно. Я говорил словно наркоман, нуждавшийся в очередной дозе, но не знавший, где достать денег, чтобы расплатиться за неё.
  Пройдя чуть меньше половины пути, я остановился. Кабинет мистера Куадио находился в самом конце коридора.
  Неожиданно я почувствовал резкий толчок в спину и обернулся. Наклонившись к самому полу, рыжеволосая девушка судорожно собирала разлетевшиеся листки бумаги.
- Позвольте, я помогу? – во мне проснулись качества настоящего джентльмена и, подняв с пола пару листков, я отдал их незнакомке, которая уже пыталась сложить остальные в аккуратную стопочку.
  Тогда я увидел ее удивительные глаза, в которых пламенели огни и прыгали веселые искорки. Теплый дружелюбный взгляд осыпал, стоявших рядом, мелким бисером счастья. В её взгляде было что-то до боли знакомое, успокаивающее и завораживающее, нечто загадочное. Всё лицо было сплошь покрыто веснушками, а растрёпанная чёлка закрывала высокий лоб. Фигурка была хрупкая, не складная, но девушка вовсе не казалась слабой. Помимо этого, что вовсе не вязалось с её внешним видом, она обладала мощным биополем, так как я с первого же момента почувствовала энергию огромной силы, исходящую от нее. Я очень удивился тому, что такая молодая девушка как она, а этой рыжеволосой незнакомке, вероятно, не было ещё и двадцати, может излучать такой сильный поток.
  Когда она заметила на себе мой "рентгеновский" взгляд, внезапная судорога пробежала по ее лицу - но только на секунду, потом она вежливо кивнула мне, как случайному знакомому, еле слышно, смущённо прошептала "извините!" - и скрылась, прежде чем я успел прийти в себе и сообразить, что к чему.
    Ещё некоторое время я, недвижимый, простоял посреди коридора, но потом, буркнув что-то вроде «м-да», зашагал по направлению кабинета мистера Куадио, который, к сожалению, а может быть и, к счастью, был закрыт. Мне пришлось возвращаться обратно, но во мне поселилась надежда, надежда на то, что я вновь столкнусь с той девушкой, которая, понятное дело, очаровала меня. Ещё ни одной девушке не удавалось в первые же секунды произвести на меня столь сильное впечатление, просто... воздействовать на меня. А может быть, она гипнотизёр и решила превратить меня в свою очередную марионетку? Как вы поняли, меня посещали довольно странные мысли и я уж было подумал, что схожу с ума, но чей-то голос вовремя отвлёк меня от размышлений. Голос этот принадлежал женщине и мне даже не пришлось  оборачиваться, чтобы понять, кто она была. Розали. Да, та самая Розали и, скажу вам, самая настоящая стерва. Такую ещё поискать надо. Вспоминаем недавний разговор с Джерардом... А, и правда, почему я не могу взять и просто порвать с ней, что меня держит? А может быть, она тоже гипнотизёр?.. О боги, я обронил последний рассудок!
  Я проталкивался сквозь толпу, с одной только целью - уйти подальше от Розали. Не знаю, правда, как, но в итоге ей всё же удалось меня догнать и, резко развернув меня, она начала что-то гневно тараторить, при этом жестикулируя руками так, что я только успевал уворачиваться. Наконец, я остановил её нескончаемый поток, подняв кверху указательный палец правой руки. К моему удивлению, она умолкла и только я хотел вставить своё слово, как опять... Я даже уже не помню, что она говорила. Но последние её слова мне всё же удалось услышать: "Не желаю тебя больше видеть!". После этого Розали, как ужаленная, отскочила от меня, а потом вдруг влепила мне пощечину, да с такой силой, что я еле устоял на ногах, успев, однако, подивиться силе столь юного и изящного создания. Она же, не сказав больше ни слова, отвернувшись от меня, убежала в другой конец холла и скрылась в толпе.
  Боже, неужели она действительно думает, что я и в этот раз помчусь за ней со словами прощения и мольбы, чтобы она снова вернулась ко мне? Ну уж нет, я не буду втаптывать в землю свою гордость. Уже сполна мне хватило этих её истерик и извечных: "милый, купи мне эту сумочку", каждый раз, когда она вытаскивала меня в выходные по магазинам пройтись. А у меня от одного только вида этой сумочек глаза на лоб лезли, не говоря уже о ценах. Что уж тут сказать... это замкнутый круг: "мужчины зарабатывают деньги, а женщины их тратят", причём, было бы так, что бы они хотя бы спрашивали. Так нет же, преспокойненько берут кредитку и без зазрения совести тратят всю нашу зарплату. Надоело. Лучше быть холостяком при деньгах, чем с женой, но на мели. Да и вообще, чего это она вдруг переполошилась, ума не приложу, разве я сказал ей что-нибудь дурное? Хотя, честно говоря, мне уже абсолютно всё равно, между нами всё кончено… Да, именно с этими победными мыслями я и отправился в свой кабинет.
____________________________
  Время близилось к вечеру, и солнце уже почти скрылось за крышами рабочих комплексов, выстроенных по соседству. Люди начали потихоньку расходиться, и вскоре офис опустел, остались только я и ещё пара человек. Шеф так и не заявился в офис, поэтому статью мне так и не удалось сдать. Но что уж тут поделаешь, не моя вина, что мистер Куадио наказал сдавать всё ему в руки, лично. Но сейчас не об этом. После того как Розали наорала на меня в холле, у всех моих коллег на глазах, хотя, если подумать, то вряд ли кто-нибудь удостоил эту сценку вниманием, всё же, у нас такое каждый день можно в офисе наблюдать, не хватает только ходить по коридорам со стулом и коробкой полной попкорна. Можно стать свидетелем таких историй, - Санта-Барбара рядом не стояла. Ну вот, опять я ушёл от темы, в общем, после этого неприятного, пускай и обыденного случая, я всё никак не мог выбросить из головы образ той незнакомки.