Шторми, озадаченно нахмурившись, подняла отлетевший практически к ее ногам замочек порванного браслета и, пристально рассмотрев зажатую между пальцами с темно-алыми коготками золотистую букву “V” издала оглушительный вопль негодования. О защитный барьер разбилась взрывом ослепительных брызг среднего размера шаровая молния.
- Ты где это взяла?!
- Подарили! – лаконично откликнулась Люси, даже не глядя на нее.
Даже архидемоны иногда ошибаются. Валтор определенно приукрасил действительность, когда говорил ей, что по-настоящему особенные незаурядные люди сами делают себя таковыми. Будто все роли не распределены мирозданием изначально…
- Тебе? Да с какой стати? Крысятничала у нас под носом, да? – вырвавшись у попытавшихся, хотя и довольно вяло, ее удержать сестер грозовая ведьмочка подскочила к границе нанограммы и шарахнула по барьеру кулаками. – Такая как ты смотреть в его сторону не имела права, не то, чтобы выпрашивать какие-то подарки!
- Так вешала бы ему на шею табличку, что это исключительно твоя прерогатива – хотя и неизвестно с какой стати!
- Да ты…
- Хватит народ смешить! – раздраженно хлопнув сестренку по плечу, процедила Айси. – Пусть бы этот пустомеля хоть половину Торрентуволлы осветил своим высочайшим вниманием – теперь-то какая разница? Пошли отсюда, девочки!
- А в Люсьене, пожалуй, что-то все-таки есть, надо будет посоветовать госпоже Гриффин накинуть ей пару баллов в аттестат. Хотя складывать лапки из-за какой-то перебежчицы, фи! – описав изящной рукой еще один волнообразный жест, Дарси с небольшим промедлением последовала за сестрами, правда, сделав небольшой крюк, чтобы непременно слегка оттолкнуть с пути именно Музу. – А тебе, птичка моя, кажется, все-так придется принять участие в этом вашем Турнире Бардов! Желаю тебе его непременно проиграть! Если твое вдохновение и страсть подлинные, ты бесцельно их растратишь, сидя на троне Гармонии!
Голос к фее мелодии еще не вернулся, оттого в ответ она только резко выдохнула сквозь сжатые зубы.
- Мирта действительно хотела, как лучше, – негромко заговорила Блум, встав из кресла.
- Вам лучше знать, – не стала спорить колдунья, деактивируя нанограмму. – коль скоро в ней проснулось такое стремление ко всему лучшему, пусть и подруг себе ищет получше. В Алфее! А ты, огнивушка, даже не смей меня жалеть! Я-то поняла, что никакие незаурядные качества не делают человека по-настоящему особенным, а тебе это только предстоит! – от примитивных бытовых проклятий феи легко защищались просто на бессознательном уровне, но сказать какую-нибудь гадость, просто отводя душу напоследок, оказалось необходимо. – Полагаю, ваш приятель знает, как обратить заклятье с помощью жемчужин…
Почему-то Люси была слегка разочарована, когда никто не стал мешать ей просто развернуться и уйти. С другой стороны, чего уж теперь-то с ее стороны они могли опасаться? А банальная мстительность – не та черта, в которой абсолютно любая фея при скоплении публики себе бы призналась!

Никаких репрессий, как ни странно, за всеми этими событиями не последовало. То есть – вообще! Занятий в субботу не было, так что Люси вовсе не выходила из своей комнаты до самого вечера, ожидая не то визита инквизиторов из Светлого Камня, не то – что пугало даже несколько сильнее, поскольку было ближе и материальнее – вызова на разборки к госпоже Гриффин. Что бы там ни говорила Дарси, директриса уж точно не будет довольна подобной выходкой, норовящей в очередной раз подорвать едва наведенные мосты сотрудничества и союза между школами! Сперва с парализующим свинцовым ужасом ожидала, потом с отчасти нетерпеливой нервозностью, когда страх переплетается с готовностью встретить что угодно, лишь бы закончить это изматывающее ожидание и неизвестность, а в конце концов – с раздраженным подозрением, что ее, кажется, опять сочли недостойной даже показательной выволочки. Да что же это такое?! Следовало все-таки пустить рыжеволосой волшебнице кровь, так, для более серьезного к себе отношения, что ли? За витражами стрельчатых окон уже начали сгущаться ранние сумерки, когда девушка, душевно обругав себя за мнительность и ехидно уверив в маловероятности того, что парочка монахов из Светлого Камня терпеливо дежурят весь день под дверью ее комнаты, но все равно невольно затаивая дыхание, заставила себя выйти в коридор.
Школа почти опустела. Те, кто все-таки решил демонстративно проигнорировать вечеринку у фей, все равно куда-то разбрелись, проводя выходные в городе – или просто тоже сидели по комнатам да в библиотеке. Еще раз мысленно высказав себе честную, хотя и крайне нелестную оценку проявленной трусости, Люси прихватила сигареты и по винтовой лестнице, спиралью обвивающей одну из школьных башенок изнутри, привычно поднялась на крышу.
Над западными горами дотлевали в небе несколько густеющих закатных росчерков, уже скорее бордовых, нежели алых, а изломанная кривая самих горных пиков казалась очерченной еще достаточно ярким отсветом расплавленного золота. Редкие-редкие блики еще плясали по темным водам обмелевшего озера. Не смотря на то, что коммунальные службы городка весь минувший день (начиная даже не с раннего утра, а еще с прошлой ночи) потратили на вывоз и возвращение в озеро ледяной крошки, стараясь успеть прежде, чем из-за довольно теплой погоды все это успело растаять и смыться в низину уже самостоятельно, заодно и все с затопленных улиц с собой прихватив, уровень вод восстанавливаться не спешил – даже с такой высоты неплохо просматривалась оголившаяся кромка дна вдоль изогнутых берегов. Над острыми пиками башен Торрентуволлы небо, как обычно, потемнело раньше, чем надо всей остальной долиной, зато плотные облака, вертящиеся вокруг самого высокого шпиля и почти беспрерывно поливающие замок атмосферным ливнем, к вечеру начали развеиваться. Теперь по крыше довольно лениво настукивал едва-едва моросящий дождик. Подножие башен и навесной мост далеко внизу тонули в плотном тумане почти до полной неразличимости. Но в целом небо было еще достаточно светлым, а «надкусанный» лунный блинчик над лесом, чересчур рано выбравшийся на небо, выглядел очень бледным, почти не различимым на неяркой голубизне.
Даже сигаретный дым отдавал слегка плесенью и сыростью.
- Можно присесть?
- Если ты не в курсе, – прикрыв глаза, Люси сделала паузу, картинно выпустив струйку дыма. – в башню с жилыми комнатами категорически запрещено заходить мужчинам. В некотором роде исключением был Валтор, но и то больше потому, что госпожа директор с ним ничего поделать не могла, как бы ни старалась… и для него не так уж страшно, как она предупредила, в случае обнаружения покинуть башню через окно своим летом! – выразительным щелчком отправив с края крыши, на котором сидела, непотушенную сигарету, колдунья достала еще одну и пошарила рукой в поисках огнива. В такой сырости попытки создать хоть крошечный огонек магически все равно никакого смысла не имели бы.
- Я и не захожу в башню. Я снаружи, на крыше, – лаконично возразил юноша, все-таки присаживаясь между ней и скалящийся антрацитово блестящей от сырости горгульей, и тоже свешивая ноги над клубящейся туманом бездной. Люси тихо щелкнула языком: это объяснение она себе заготовила на случай объяснения для столь же строго запрещенного госпожой Гриффин в стенах школы курения – на крыше, это не «в стенах». Не то, чтобы оно казалось девушке таким уж оригинальным, конечно…
Смысловой выверт из школьных правил не был ее собственностью. Как и крыша.
Повернуть голову и посмотреть, наконец, на Луана «наяву» ведьмочка почему-то не сразу смогла себя заставить. Но тот, хоть и пристроился рядом, так и не дождавшись приглашения, молчал, терпеливо дожидаясь, пока на его присутствие обратят внимание, а чувствовать на себе взгляд отчего-то сильно действовало на нервы. Все-таки обернувшись, она с долей злорадства выдохнула очередное облачко ароматного дыма почти прямо в лицо юноше. Хотел встретиться «по-настоящему» – так пожалуйста! Очень стараясь не морщиться, он все-таки закашлялся в ладонь.
Как и большинство селенийцев, их принц оказался миловидным, светловолосым, большеглазым и слегка хрупким, трудно было понять точно, когда оба сидели, но Люси предположила, что он где-то на полголовы ниже ее самой. Его в равной степени справедливо было бы назвать как довольно красивым, так и не особенно примечательным. Очень удобная нейтральная внешность, которая просто действительно не играет никакой роли, не вызывая у окружающих ни отторжения, ни бурных восторгов.
- Ну, и чего ты хочешь? Это ведь принципиально важно для тебя было – встретиться и…
«И все испортить!» - мысленно закончила она, вместо этого выразительно оборвав фразу и всем своим видом демонстрируя, что пояснения причин этой настойчивости все еще ждет от него. По правде говоря, ведьмочку несколько удивляло, что он вообще стал подходить по-настоящему.
- Можешь считать меня старомодным, но я считаю, что это имеет значение.
- Какое? В переписке ты рисуешь образ сквозь строчки. Читая книги давным-давно умерших классиков ты тоже жаждешь с ними личной встречи? Не то, чтобы я претендовала на такие аналогии…
А, наверное, просто никогда не хотела бы, чтобы ее письма и заметки в этих литературных сообществах ассоциировались… да с ней самой. То ли потому, что это давало простор «аргументации» в спорах, которые она не без удовольствия там поддерживала – как известно, у некоторых обитателей сообществ, стоило закончиться настоящим аргументам, собеседник тут же приобретал пол, возраст, расу и, конечно, внешность. Это не столько уязвляло по-настоящему, но придавало бы некоторую неприятную однообразность ее оппонентам… Что касается Луана… наверное, просто не хотела бы, и все. Он мог быть несколько вежливее в выражениях своих мыслей, но не думал же иначе, чем и все остальные.
- С книгами разговор обычно бывает в одну сторону. Хотя, конечно, иногда и к сожалению…
- В библиотеке Торрентуволлы водится несколько книг, с которыми можно поболтать вполне буквально! – оскалившись, усмехнулась девушка. – Но их тематическое содержание ты своей нежной поэтической душой вряд ли оценишь!
Какое-то время висело молчание, только негромкий шорох слабого дождя по камням нарушал тишину.
- Мирта очень огорчилась из-за того, что ты сказала феям, – зачем-то сказал Луан.
- Какое забавное совпадение! – не сдержавшись, Люси кисло поморщилась. – Я, представь себе, не меньше огорчена из-за того, что она им наболтала. И тебе – тоже! Хотя, наверное, должна быть не огорчена, а в бешенстве, по сути дела, все сорвалось исключительно из-за них! Из-за нее…
Наверное, ее теперь никогда больше не будет удивлять абсурдность того, как отцу когда-то стоила жизни совершенно неуместная для человека его ума, могущества, да и просто его возраста – доверчивость. Так оно всегда и бывает. Когда точно знаешь, что любить тебя не за что, это стоит просто принимать к сведению и не поддаваться даже на самые искренние провокации. Потому что, при всей этой искренности, действующей хуже любого обмана, воздается за подобное доверие в итоге одинаково.
И она еще дешево отделалась, наверное, в качестве намека судьбы на то, что впредь стоит быть поумнее.
Люси снова вгляделась в лицо селенийца. Впредь стоит… Потому что нет никакой особенной сложности в том, чтобы раскусить обманщика, не так уж много Дара на это требуется, достаточно бывает и простой наблюдательности, а вот человек, сам себе искренне верящий, куда качественнее способен ввести в опасное заблуждение.
- Я не верю, что все это действительно было тебе нужно. Можешь сколько угодно утверждать, что по письмам я не мог тебя узнать по-настоящему, да и в людях никогда не разбирался, но тут я совершенно уверен.
- Уверен, что в Магиксе существует ведьма, которой «не было бы нужно» прославить свое имя, сумев сладить с легендарной командой Винкс? Без обид, но в людях ты и правда не разбираешься!
- Дело в этом?
- Ну, конечно. А их «качества» это так, приятная мелочь в качестве бонуса, – ведьмочка пристально вгляделась в лицо юноши, ожидая, чтобы хотя бы уголок его губ недоверчиво дернулся при подобном заявлении.
- Для них-то это не мелочи. Ты и на праздник из-за этого не пошла?
- В Алфею-то?!
Сарказм вышел откровенно слабеньким, учитывая, что не меньше половины студенток-ведьм именно туда сегодня вечером и отправились, хотя в большинстве и с неявным намерением помешать волшебницам вообразить этот наскоро выдуманный праздник уж чересчур романтичным. Поскольку юношей на учебу в Магикс приезжало почти вдвое меньше, кое для кого это даже действительно был существенный вопрос…
- Ну да. Не пошла. Во-первых, на следующий же день, после того, как обещала кого-то прикончить, еще и торжественно посещать их официальные праздники – это было бы уж чересчур, что я депутат Большого Совета, что ли? Во-вторых, видеть их рожи не могу, а Мирту теперь и подавно! Слишком неприятное напоминание о собственной глупости…
- Жалко, – без особого, впрочем, трагизма пожав плечами, признался Луан. – сам-то я вечеринки не особенно люблю, меня немного пугает, когда много людей, особенно незнакомых. Но ради возможности посмотреть, как ты танцуешь…
- Мирта – трепло! – разглядывая сквозь облако сигаретного дыма темнеющее небо, констатировала колдунья. Почему-то собственные слова прозвучали не раздраженно, а откровенно уныло…
- А? Нет, Мирта мне ничего об этом не говорила. Я мельком видел запись этого Стеллиного конкурса, которую она притащила и всем уши с этим конкурсом за половину каникул прожужжала наверное, всему селенийскому двору, а тетя очень сентиментально относится к достижениям Стеллы, даже когда «достижения» подобного характера, а обижать ее никто не хотел. Трудно было ожидать, что на этом видео будет что-то действительно интересное… поэтому я и был так поражен.
- В основном, я полагаю, за счет эффектной концовки! – скрипнув зубами, ехидно поддакнула Люси.
- По правде говоря, я не смотрел дальше, только как ты танцевала. Раньше я думал, что только сильфиды умеют так двигаться. Ну, конечно, тогда я не знал, что ты – это ты… Стелла эту запись тетушке Луне, а не мне, привозила, да и вообще, мне все равно не слишком приятными кажутся подобные мероприятия. И бессмысленными к тому же: как будто бы женскую красоту можно измерять и взвешивать, словно товар на ярмарке!
- Если ты смотрел запись конкурса не до конца, – ведьмочка недоверчиво прищурилась. – то вряд ли меня узнал бы при встрече!
- А не должен был? – рассеянно переспросил селенийский принц. – Я не знаю… никогда не разбирался во всех этих девичьих хитростях для самоукрашательства, по правде говоря, я никогда и разницы особой не вижу: с ними или без них. Кузина вот тоже почему-то себе в голову вбила, что без косметики и в другой одежде ее не узнают…
Поперхнувшись дымом, Люси закашлялась в ладонь, должно быть, со слегка диковатым выражением косясь на своего собеседника. Окончательно добивало, пожалуй, то, что он даже и не издевался.
- Тебе точно надо меньше за компьютером сидеть – этак окончательно зрение посадишь! – сцедив в голос как можно больше яда, искренне посоветовала она.
На какое-то время затянулось неловкое молчание. Кажется, форма переписки была для этого парня столь предпочтительным общением именно потому, что в режиме реального времени, подбирать нужные фразы получалось достаточно быстро далеко не всегда. Впрочем, как раз это Люси вполне могла понять и даже разделить – она вечно сыпалась на классе драматургии, почему-то включенном в Торрентуволле в перечень обязательных дисциплин: хотя обычно с ехидными комментариями проблем и не бывало, не так уж редко она терялась и нужные слова приходили только задним числом, когда уже были не нужны – и это только дополнительно раздражало. Она выступала бы гораздо лучше, если бы там позволялось заранее узнать выбранную тему и набросать хотя бы черновик  произносимой речи на бумажке, но кто же будет дожидаться в форме живого диалога? Тут и без особого остроумия легко перебьют обычной бойкостью языка! А у принца, похоже, трудности возникали, даже если сравнивать с ней… А письма ведь и правда писал весьма изящные.
- Ладно, – снова заговорил Луан. – я не подумал, что тебя эта встреча настолько огорчит, хотя, может быть, и должен был сделать такие выводы. Прости.
Люси неопределенно дернула плечами. Еще немного помолчав, юноша поднялся с края крыши и отошел на пару шагов. Слегка повернув голову, колдунья краем глаза покосилась ему вслед.
Вообще-то говоря, это его должна была «огорчить» подобная встреча! Что бы он там себе ни выдумал.
- Гм… Луан? – после некоторого колебания очень негромко окликнула она, а когда селенийский принц остановился, резко повернулась обратно, уставившись на спиралевидный узор фиолетовых туч, нависших низко-низко в темнеющем небе, и неохотно добавила. – Если ты действительно хочешь, можешь продолжать писать мне. В смысле, мне действительно было интересно с тобой переписываться. Просто… давай считать, что этой встречи не было вовсе, хорошо?
- Наверное, в письмах у меня действительно красноречивее выходит выражать свои мысли… И… да, разумеется, я попытался бы снова тебе написать, даже если бы ты этого не сказала. Читать их или нет – это уже твое дело. Доброй ночи, Людмила.
- И никогда ТАК меня не называй! Дьявол! Лучше уж я действительно с маньяком по этому даркарову Галакси-нету познакомилась! – ведьма яростно выпустила сигаретный дым сквозь плотно сжатые зубы и в раздражении запустила окурком в зияющую под ногами туманную бездну. – Маньяки, по крайней мере, не чудят и сбегают при виде меня, как все нормальные люди!.. Счастливо! – чуть тише добавила она и, не оборачиваясь, неопределенно махнула чуть приподнятой над плечом рукой.

Правее всего была тут Аська: старые недобрые комплексы

***
В бесконечных отраженьях
Я себя не узнаю:
То ли повод к продолженью,
То ли танец на краю...
Не бывает их довольно,
Этих планов бытия!
Я живу, сливаюсь с ролью,
Ваше зеркало – не я!
Алькор «Метаморф»
- Симпатичные – все почему-то дурочки.
Повернув голову, Думан лениво уставился на появившихся в небольшой комнате братьев, но подниматься с дивана не стал. Огрон и так слишком много о себе иногда мнит, чтобы еще и взлелеивать эти замашки всякими там приветствиями навытяжку. Принц Огрон… хотя за такое обращение от него легко можно схлопотать и по физиономии.
Пес под окнами, за ночь и половину дня успевший уже порядком достать, так, что едва девчонка сбежала в школу, а ее папаша в свое кафе, метаморф просто принял обличье другой собачки несколько крупнее и доходчиво попросил старичка больше себя не беспокоить. С того момента Арту выражал свое негодование гораздо скромнее и, преимущественно, с улицы, наматывая вокруг дома истерические круги.
- Ты это о ком? – все-таки полюбопытствовал на столь оригинальное приветствие Думан.
Красноволосый, как раз плюхаясь без лишних церемоний в одно из унылых кресел, неопределенно помотал в воздухе ладонью.
- Да обо всех. Взять хоть эту предсказательницу, Фэйтон! Потребовала от меня магически закрепленное обещание смерти какой-то местной феи, представляете? Не заикнувшись при этом ни о причине смерти, ни о сроках выполнения обещания – собственно, теперь, если эта чем-то насолившая ей особа проживет хоть до двухсот лет и мирно скончается от старости – это вполне можно будет считать выполнением моего обещания. Все думал, неужели до нее так и не дойдет! Хотя…
Огрон в странной задумчивости замолк. Думан хмыкнул, хотя значение этого «хотя» так и осталось для него загадкой. Если предсказательница уже выложила им всю необходимую – или просто всю возможную – информацию, теперь она могла сотрясать воздух своими претензиями сколько душе угодно. Хотя стопроцентной уверенности в словах гадалки у метаморфа отнюдь не было, весьма маловероятно было и то, что она вздумала поиграть с ними, чего-то не договаривая. Связываться с феей из чужого мира никому из четверки не хотелось бы. Особенно с серьезной «королевской» фатой: никакой пользы победа над чужачкой им не принесет, а неприятностей феечки, при своей кажущейся несерьезности, способны предоставить достаточно!
- Не стал бы я на твоем месте так уж доверять словам какой-то шарлатанки! – глухо проговорил Анаган, мрачной громадой возвышающийся немного правее и позади занятого Огроном кресла. Присесть, как остальные, он почему-то не соизволил.
Хотя магический квартет был идеально слаженной даже не за годы, а за века командой, для внешнего мира представляя даже не стаю, а практически единое целое, это вовсе не значило, что они должны были быть друг от друга в непременном восторге. Нет, безусловно, Думан умел ценить братьев именно за те качества, которых так не хватало ему самому, как и понимать не просто важность, а истинную необходимость союза, однако зачастую эти же их черты вызывали отторжение, а «черный рыцарь» своей физиономией – частенько и оторопь. Официально второй по силе в команде… и, очевидно, ничего не имеющий против того, чтобы стать, чтобы занять место первого. То есть, конечно, ничего против каждый из них не имел бы: ни сам метаморф, ни этот обманчиво кажущийся ко всему равнодушным похожий Гантлос – но по-настоящему оспаривать решения Огрона, на каждом шагу, в кажущихся мелочах бросая ему неявные вызовы осмеливался один только Ан. Впрочем, это продолжалось уже не одно столетие, а иерархия в команде оставалась все той же, что установилась когда-то.
Мать Анагана была из немногочисленного волшебного народа, тем не менее, заслужившего в человеческих поверьях весьма мрачную славу – пустынных дэвов. И это, собственно говоря, было все, что Думан знал о темнокожем великане. В отличии от большинства фэйри, у агрессивных и не гнушавшихся людоедством дэвов появление полукровки, да еще человека по отцовской линии, должно было быть чем-то уж совершенно из ряда вон выходящим, так что эта история обросла в свое время многочисленными рядами домыслов, а сам Анаган, понятное дело, не откровенничал. Да и вполне мог сам этим не интересоваться. Тем не менее, наверное, по какому-то смутному зову крови «черный рыцарь» именно страны средней и южной Азии считал своей излюбленной вотчиной – но, вероятно, в большей степени все-таки по той причине, что именно там хоть где-то, но с определенной регулярностью вспыхивали оглушительные конфликты, открывающие некоторую свободу для проявления природной агрессивности. Анаган уже много веков был, по современному определению, солдатом-наемником, искренне равнодушным к тому, на чьей стороне и под каким лозунгом ему в этот раз воевать, да и к оплате своего «труда» довольно равнодушным, лишь бы была возможность вдыхать полной грудью запах гари и крови в какой-нибудь очередной «горячей точке». Мирная жизнь заставляла полудэва буквально задыхаться, что давало Думану повод позволять себе некоторое презрение – уж неумение приспосабливаться к любой окружающей среде было для метаморфа абсолютно чуждым и непонятным.
- Но все ведь именно так, как говорила Химера. Владычица зверей – незримая сила… – внешне сохраняя полную безмятежность, развел руками «алый рыцарь». – Кстати, Думан, что за дурацкое представление ты тут устроил? Говорил же, превращайся во что-нибудь пушистое, обаятельное… девицы любят всякую большеглазую мерзость.
- Сам бы за ней и следил, раз такой умный! – вяло огрызнулся Думан. Вообще-то поддерживать Анагана, по какому бы то ни было вопросу, было не в его правилах, этак можно и раскол в команде спровоцировать, а при всех недостатках Огрона тот все-таки больше устраивал в качестве лидера, нежели «черный рыцарь», но все-таки метаморф рискнул выразить свои сомнения. – По правде говоря, я не чую в девчонке никакой «незримой силы». Обычный подменыш с средненьким даром – понимать мысли животных, да и тот задавлен внушением и отрицанием. У нее сейчас тот возраст, когда способности обычно входят в активную фазу – если такое вообще происходит. Не уверен даже, что способностей девочки хватит на то, чтобы сделать Выбор.
- И почему это звучит так, словно ты хочешь… словно ты ее защищаешь? – неприятно прищурившись – стальные глаза холодно блеснули из-под ресниц – задумчиво протянул Огрон. Думан состроил в ответ недоуменную мину. – Опять ты за свое? Забыл, как Небула почти успела тебя прикончить, а мы появились буквально в последний момент, и снова начнешь уверять, будто не все феи одинаковые?!
- Ничего такого я не говорю! И вовсе ее не защищаю, просто предупредил, что девчонка может оказаться пустышкой, только и всего!
- Он прав, – глядя мимо всех в пустоту, впервые за разговор подал голос Гантлос. – пока силы девчонки даже не пробудились, нам будет нечего у нее забрать. Может статься, только впустую время здесь тратим!
Как и у Думана, мать светловолосого мага была обыкновенной человеческой женщиной. Только повезло ей еще меньше: если в том, что переменчивый рыцарь фейри вскружил голову своими речами еще имелись свои приятные моменты, даже если ничем хорошим это не кончается, то угодить в плен к норвежскому ледяному троллю из свиты Мэб – заведомо более пессимистично. Вмешательство непонятно как оказавшейся неподалеку королевы Титании спасло той неизвестной жизнь, а поддержка ее же могущественного волшебства – удерживала еще почти год, однако рождения полукровки женщина все равно пережить не смогла.
По сути дела, Титания, последняя Истинная Королева Фей, вырастила и воспитала всех четверых. Думан мог считаться частичным исключением, поскольку прожил среди людей почти до двенадцати лет, после чего начавшиеся тогда еще бесконтрольные метаморфозы обеспечили и ему и его матери дорожку на костер. Только ему, благодаря тому же «дьявольскому» дару сбежать удалось, а ей уже нет. Тогда обещанная защита встреченной в лесу после его панического бегства королевы еще казалась даром судьбы – мальчишка отнюдь не сразу понял, что спасительница тем самым обрекла его на статус своей ручной собачонки. Для того, чтобы научиться контролировать свои превращения, Думану понадобились долгие годы, а Титании ничего не стоило «запереть» его в любом из обличий – и не всегда это обличье его в той же мере устраивало. В четверке метаморф был самым младшим – остальные юноши тогда уже воспитывались при дворе королевы фей, точно так же не догадываясь до поры об истинном своем предназначении.
В волшебным королевстве Тэрра в те времена еще царствовали примерно равные по могуществу соправительницы: королева фей Титания и великая колдунья Мэб. И обеих, надо сказать, такое разделение совершенно не устраивало, но, если у Мэб руки оказались развязаны для любых методов, то фата, традиционно выступавшая светлой и милосердной стороной волшебного мира, вынуждена была придерживаться в противостоянии соответствующих своему образу и славе рамок. Поскольку соправительницу свою она ненавидела ничуть не меньше, чем та ее – этот факт ее крайне огорчал. Неизвестно, сколько лет или десятилетий минуло прежде, чем Титании пришло в голову элементарное, казалось бы, решение – что действовать можно и чужими руками, ни капельки не замарав белых риз. Сравнительно немного времени понадобилось для того, чтобы найти и выдрессировать близких к идеалу исполнителей.
Огрон был собственным сыном королевы фей. Она не так уж редко находила себе романтические увлечения в мире обычных людей, увлекая своими чарами талантливых поэтов и музыкантов, а то и просто достаточно симпатичных юношей. Не то, чтобы она была ветреной особой, но обычные люди имели неприятное свойство – стареть и умирать, оттого к большому огорчению высочайшей правительницы, через какие-то лет двадцать-тридцать очередной фаворит терял всякую привлекательность и вынуждал королеву искать себе новую игрушку. Должно быть, один из таких зачарованных рыцарей и оказался отцом Огрона – очень похожего на мать что волосами цвета вишневого вина, что горячим высокомерным нравом.
В знак официального перемирия между дворами Титании и Мэб была принята традиция обмениваться высокопоставленными заложниками – в знак символического доверия, которого обе владычицы друг к другу в действительности совершенно не испытывали, да и жизнь заложника, если перемирие все-таки нарушалось, играла не слишком-то серьезную роль. Поэтому никого особенно не удивило, когда очередным таким посланником Титания избрала своего незаконного сына, чей статус при дворе был именно таким – громким, символичным, но при этом абсолютно ничего не значащим. Если подменыш-девочка, обладая достаточной унаследованной силой, еще могла, сделав Выбор, переродиться в полноценную фею, то у юношей выбор был невелик: либо удерживать в себе остатки человеческий природы, либо становиться какой-нибудь «неведомой зверюшкой» в услужении крылатых повелительниц. Правда, для самого Думана грань была весьма размытой…
Владычица Мэб не стала возражать против того, чтобы «принца» сопровождала свита из трех таких же полукровок, что и он сам – тех, кто еще не сделал Выбора, вообще мало кто воспринимал всерьез. Признаться честно, колдовской двор понравился четырем «посланникам» гораздо больше волшебного. Метаморфу – так уж точно. Играть роли то коней, то гончих в выездах на ежегодную королевскую охоту было гораздо веселее, чем изображать большую часть времени левретку у ног высокой фаты! Черный рыцарь Анаган тоже впервые смог в полной мере удовлетворить свою природную жестокость, только тогда, выполняя для Мэб самые опасные поручения. Что происходило в голове у Гантлоса, конечно, трудно было предположить, иногда Думану казалось, что от отца-тролля блондин унаследовал не только свою нечеловеческую силу и некоторую скуповатость, но и весьма неторопливую манеру мышления – неизвестно, экономил он так же свои мысли, или только слова. Кажется, королева колдуний была весьма довольна подаренными сестрой по власти и заклятой соперницей игрушками – ей они оказались гораздо более близки по духу, нежели самой высочайшей фате.
А несколько лет спустя была убита чересчур неосторожно приближенной четверкой во время одного из таких торжественных выездов. Именно так, как и планировала Титания. Единственным, чего королева фей не учла, так это пробудившегося в своем сыне честолюбия – она считала их отыгранными картами и, наверное, даже не представляла, как поступать с ними дальше. Непонятно, почему ей не пришло в голову, что те, кто сумел расправиться уже с одной величайшей владычицей, и для другой могут оказаться опасны.
Непонятно – но крайне, что не говори, удачно для них! Иначе это от четверки «рыцарей» Титания избавилась бы при первом же удобном случае, а не наоборот, как в итоге вышло.
Четыре рыцаря гибели и разрушения, уничтожившие волшебное королевство Терра и ввергнувшие мир в многолетнюю войну. Судный день для прошлых владык, вернее, владычиц. То, что причудливо исказившаяся человеческая память в своих мифах и легендах, которым люди не особенно-то и верили, то и дело выдавала за пророчество о грядущей гибели мира, было на самом деле картиной далекого прошлого. Свершившегося.
Вероятно, Огрон был бы и не против объявить себя любимого новым властелином мира. Тем более, что некоторые его права на такую узурпацию трудно было оспорить, но природа полукровки не приняла всей магической «мантии», вынудив принца по-братски разделить отобранное у Титании могущество между всей четверкой, оставив за собой, если и побольше остальных, то незначительно. Одна из верховных фат, разумеется, почти сразу объявила себя новой королевой, но без утраченной «мантии» осталась перед ними почти беспомощной. Позиция всего волшебного народа сильно пошатнулась, большинству пришлось уйти и затаиться в легендарных «холмах», однако уже не только четверо магов, но и сами обыкновенные люди начали безжалостно теснить их. К нынешнему времени существ, обладавших волшебством, на Земле были считанные единицы, да у тех – ну, за исключением самих «рыцарей гибели», конечно – искорки магии едва-едва теплились. Но все-таки некоторым из фей удавалось, скрывая какое-то время свои истинные силы, прятаться среди людей. Их редко хватало очень уж надолго, зато в результате этих попыток жить человеческой жизнью стало появляться на свет значительно больше «подменышей» полукровок. Иногда наследующих достаточно магической силы, чтобы сделать Выбор – особенно это касалось девочек, потенциально способных становиться полноценными феями.
Надо сказать, Думан действительно вовсе не был уверен, что Роксана – именно из них.
- Девчонка только-только вошла в тот возраст, когда их силы начинают проявляться активно, – помолчав, напомнил Огрон. – с кем-то это происходит раньше, с кем-то позже… Как ты сам сказал, ее способности попытались задавить «лечением», но нам-то прекрасно известно, что таким образом их можно не более чем на время затолкать поглубже – но не уничтожить.
- Ей, надеюсь, мне не придется за ней следить неизвестно сколько времени, учитывая, что ничего может и вовсе не произойти?! – встрепенулся метаморф.
- А в чем дело? Радовался бы, что угодил в такие заботливые женские ручки! Когда тебя, горемычного, последний раз обухаживали по полной программе?
Огрон и Анаган, словно забыв о своей очередной неявной стычке, грубовато расхохотались, даже Гантлос изогнул бледные губы в неприятной усмешке, только пронзительный взгляд из-под полей низко надвинутой шляпы остался совершенно холодным и трезвым.
- Если серьезно – попытайся ее спровоцировать. Любое потрясение, не укладывающееся в картину «реального» мира может создать трещину на этом ее панцире из неверия, под которым девчонка прячет свои способности.
- Если вообще есть, чего прятать! – упрямо напомнил Думан. Эти лоси опять заржали, причем Анаган сквозь хохот пытался высказать какую-то, вероятно, кажущуюся ему остроумной, фразу – что-то насчет того, что в этом и заключается «свойственная всем женщинам интрига». Метаморф презрительно фыркнул, но от каких-либо еще возражений воздержался. Он и правда не имел ничего против того, чтобы пожить, наблюдая за девчонкой, в облике птицы. Из всей четверки только у него не было в мире людей ни имени, ни документов, ни официальной профессии – необходимую другим легенду вполне заменяла способность прикинуться кем угодно в нужный момент. Заработку «на жизнь» младший в четверке предпочитал охоту в облике какого-нибудь животного, а если и вращался изредка в мире обычных людей, то обходился там закрепленным своими способностями мошенничеством.
Непонятно еще, сколько «провокаций» Роксане понадобиться, уж чего-чего, а упрямства этой девице явно хватает. Если бы не это ее зоологическое любопытство – идея остаться здесь на какое-то время была бы не такой уж плохой, но сам Думан биологией никогда не увлекался и испытывал некоторые сомнения в том, что птица, обличье которой он принимал, идентична какому-нибудь реально существующему в природе виду. А желания, чтобы его потащили патентовать, как новое слово в орнитологии, чего-то совершенно не было!
Истерический лай пса Артура снаружи как-то немного подозрительно притих.
- Ладно! – Оргрон резко поднялся из кресла. – Действуй на свое усмотрение.
Трое магов исчезли, а четвертый, снова растянулся на диване, вернувшись к прерванному рассматриванию альбома и одновременно с любопытством прислушиваясь к неуверенным шагам девушки и цоканью пса по крыльцу, а потом их возне в прихожей.
Легко Огрону было рассуждать «любое потрясение»! Потрясение-то определенно получилось, даже с некоторым опережением плана – метаморф и не ожидал, что Роксана с ее замороченным мировосприятием окажется достаточно наблюдательной и узнает его в другом обличье. Даже учитывая его невольное восклицание на попытку подергать вывихнутую руку – крыло Думан и правда ухитрился повредить, а превращения, увы, в отличие от трансформаций оборотней в кино, от повреждений и болезней не излечивали.
К тому же девчонка, сперва поизображав аристократический обморок – чем, по правде говоря, несколько смутила не ожидавшего такого поворота мага – а потом упрямо помусолив формулу «не может быть, потому что не может быть никогда», в которую вцепилась, как утопающий в подвернувшуюся соломинку, а потом и вовсе вышибла самого Думана из колеи темы неожиданным вопросом.
- И что, ты кого угодно так можешь изобразить? – с каким-то странным прищуром, резко сменив тон, осведомилась она.
- Ну, разумеется.
Приподнявшись, девочка слегка заискивающе улыбнулась.
- Слушай, это глупо звучит… но ты не мог бы мне помочь? Тем более, если ты, как я вижу, поему-то намереваешься здесь оставаться…
- По крайней мере, пока снова летать не смогу, – метаморф покрутил вывихнутым плечом. Кислую гримасу даже изображать не пришлось. – эй, а при чем здесь это?
- Можешь оказать в некотором роде ответную услугу.
- Можно подумать, что если я этого делать не стану, ты каким-то образом можешь меня выдворить! Впрочем, ладно… выкладывай, чего тебе нужно.
Повертевшись на месте, девочка с неуверенным видом попыталась присесть обратно.
- Ты не мог бы изобразить моего парня сегодня вечером в школе.
- В принципе, если ты покажешь мне фотографию и объяснишь хотя бы пару характерных черт…
- Фотографии нет.
- Ну, знаешь ли, со слов достоверно воспроизвести чью-то внешность, это даже у криминальной полиции не получается. Вернее, получается так, что в этих описаниях даже себя никто не узнает, а мне к тому же…
- Ты не понял. Я не говорю о ком-то конкретном! – Рокси уставилась на свои сцепленные в «замок» руки. – Его нет и… в общем-то, и не было.
- А при чем здесь тогда вообще способность менять обличье? – с наигранной наивностью хлопнув глазами, осведомился Думан. Девочка немного помялась.
- Ну… без обид – но если бы у меня такая способность была – я бы на твоем месте расхаживать в ТАКОМ виде не стала! – сдержанно ответила она.
Едва сдержавшись от душившего хохота метаморф старательно придал себе уязвленный вид.
- Ну, знаешь ли! Если бы я услышал это не от человека, который красит марганцовкой волосы в надежде придать себе хоть какую-то незаурядность… К твоему сведению, ты ведь тоже не мой идеал!
- Ну и кто же «идеал»? Эта черноволосая вампирши, которую ты тут изображал?! – моментально забыв о своем смущении и снова полыхнув гневом, подскочила Роксана.
Думан хмыкнул. Для человека, никогда не знавшего сиятельную фату Небулу лично, девчонка подобрала весьма меткое и исчерпывающее определение!
- Что ни говори, а такие и поневоле западают в душу! – с усмешкой признался он вслух, решив, что Рокси совершенно неинтересно знать, по какой на самом деле причине ему вряд ли когда-нибудь удастся эту бешеную фею забыть даже при всем желании. К тому же невольное восхищение та по ряду причин внушала не в меньшей степени!
- Хотя, по выбору твоих собственных обличий… удивляться не приходится!
- А я вот, так, почему-то, совершенно этому «нет и никогда не было» не удивляюсь!..
Сердцевидное личико девушки совершенно перекосилось и побелело от ярости – только на скулах пылали лихорадочные красные пятна…
А миг спустя с ее рук сорвался ослепительный поток, не смотря на несколько несерьезный вид, отшвырнувший Думана вместе с разлетевшимся едва ли не в щепки и клочки креслом к противоположной стене – у него даже снисходительная улыбка с лица сползти не успела – душевно в это стену впечатав. Когда перед глазами перестали плясать искры – как магические, так и от взорвавшегося в голове фейерверка, первым, что увидел метаморф – это стоящего над ним Огрона.
- Живой? – не особенно-то участливо уточнил «алый рыцарь». Проигнорировав и дурацкий вопрос и неохотно предложенную руку помощи, Думан, слегка покачиваясь и придерживая стену ладонью здоровой руки, поднялся со второй или третьей попытки на ноги. Девчонка с энтузиазмом наскипидаренной кошки извивалась и пыталась выкрутиться из рук Гантлоса, но хватка у сына тролля была поистине стальной.
- Какого черта вы трое здесь опять делаете?!
Братья с почти одинаковым напоминанием уставились на него.
- Слушай, Думан, если ты опять забыл… – с довольно еще сдержанным недовольством в голосе начал красноволосый лидер.
- Про Небулу? Да вы не дали бы мне забыть эту историю, даже если бы это вообще было возможно! Ты серьезно не понимаешь? Небула была феей! Феей, если это ВЫ забываете! А эта девчонка – всего лишь подменыш…
- По-моему, она продемонстрировала достаточный магический уровень…
- Такой же подменыш, как и мы сами! – гораздо тише, но с максимальной получившейся твердостью, закончил метаморф. – Может быть, ее волшебной силы и достаточно, чтобы сделать Выбор и стать феей. Но не забывайте – она вполне может сделать и Правильный Выбор – и остаться СОБОЙ! Откуда нам знать заранее?
- Никто не выдерживает долго, – с глухим нетерпеливым рыком напомнил Анаган.
- Одно только обладание волшебной силой еще ничего не решает! Мы сами уже не первый век – по-прежнему мы. Почему не может кто-то еще?
Рыцари гибели переглянулись. По крайней мере, на лице Огрона мелькнуло что-то вроде тени сомнения – Думан счел, что это можно считать и тенью некоторой надежды. Для Роксаны... Черный рыцарь, напротив, уже явно настроился на очередную расправу и не желал никаких отсрочек, а Гантлос… черт знает, что происходило в этой голове под неизменной шляпой, которая как-то ухитрилась удержаться, даже пока блондин удерживал бьющуюся выдернутым из воды налимом девчонку.
- Я согласен с Думаном, – словно заметив внимание метаморфа, сообщил Гантлос. – дождавшись, когда девчонка превратиться в фею по-настоящему, мы получим от нее больше Силы. Лучше следовало бы проявить терпение.
- Это если вообще удастся поймать ее после этого! – напомнил Ан. – Я категорически…
- Я не спрашивал, кто тут за, а кто против! – нахмурившись, резко напомнил Огрон. – Развели тут демократическое голосование… как я скажу, так и будет!
- Ну, так и говори! – ничуть не впечатлившись, столь же мрачно ответил Анаган.
Алый рыцарь гибели задумался, изучая взглядом все-таки притихшую, наверное, тоже в ожидании (а может, и просто в попытке восстановить силы) девушку.
- Можешь отпустить ее, Гант, – наконец негромко велел он. – все равно не сможет ни сбежать, ни натворить чего-нибудь. Она и Думана-то просто застала врасплох.
Блондин с непроницаемым лицом разжал стальные объятья, Рокси, едва не шлепнувшись, но все-таки сумела устоять на ногах. Судя по мрачно-решительному выражению побледневшего личика, «натворить что-нибудь» она, быть может, и не смогла бы, но все равно планировала непременно попытаться.
- Мне очень жаль, что так получилось, – зачем-то негромко сказал Думан. – я действительно надеялся, что мы ошибемся и это окажешься не ты.
Анаган сверкнул в его сторону крайне неприятным взглядом.
- Джин приобретает форму кувшина…
- В конце концов, – Огрон как будто даже примирительно помотал в воздухе ладонью. – это естественная черта Изменяющих Форму. Если бы Думан не умел притворяться так, чтобы хоть на время но самому себе верить, он не мог бы так в буквальном смысле влезать в совершенно разные шкуры. Ему приходится быть в большей степени человеком, чем любому из нас. Что касается тебя, куколка…
Красноволосый маг протянул руку, намереваясь потрепать Рокси по щеке, но девочка, судя по дрогнувшим на щеках жвалкам, бешено сжала зубы и отступила назад, едва не врезавшись спиной в неподвижного Гантлоса.
- Можешь не сомневаться, девочка, мы без труда можем найти тебя в любой момент. И не относись к словам Думана чересчур серьезно – твоя сила еще будет возрастать и пройдет совсем немного времени, прежде чем мир обычных людей станет совершенно невыносим для тебя. Ты ведь уже сейчас чувствуешь себя в нем чужой, верно, девочка? Ты не сможешь сдерживать волшебную природу долго – и все равно сделаешь Выбор. И мы найдем тебя, как только это произойдет, – он доверительно склонился к Рокси с не лишенной приятности улыбкой. Вернее, не лишенной бы, если не вдумываться в смысл сопровождающих ее слов.
- Ты это серьезно?! – взорвался Анаган. – Хочешь уйти, как ни в чем не бывало?!
- Что тут такого? Вряд ли девочка кому-то о нас расскажет – она же совсем не хочет пройти еще один курс лечения от шизофрении. Я прав, крошечка?
- Если так, то пойдем отсюда! – в повисшей напряженной паузе, равнодушно бросил бледный рыцарь. – У меня завтра рабочая смена, да и вообще, нечего тут терять тут время впустую!
Развернувшись, он первым направился к выходу. Огрон отвесил девочке насмешливый поклон и вперился в Анагана предостерегающим взглядом. Тот поскрипел зубами, но тоже развернулся к выходу.
- М-м, Роксана! – негромко, с непонятной торопливостью заговорил Думан, прежде чем последовать за ними. – Не нужно… Выбор – потому это и называется так, что только ты сама в конечном итоге все решаешь. Выбора без… без, собственно, выбора не существует. И мне действительно очень жаль.
Девочка пристально посмотрела на него. Глаза с расширившимися зрачками казались на побледневшем лице почти черными. Поколебавшись, она все-таки спросила:
- И куда это вы идете?
- Гм, – метаморф не знал, каких именно слов следовало в такой ситуации ожидать, но почему-то думал, что не этих. – ну, мы оставили мотоциклы на стоянке в соседнем квартале…
- Эй! А вы разве не собираетесь как-нибудь эффектно улететь или исчезнуть? – недоверчиво нахмурилась Рокси.
Маги резко замерли – Гантлос остановился уже в дверях прихожей, так, что еще более мрачный, чем всегда, черный рыцарь едва в него не врезался – и пооборачивались.
- Мы что, похожи на ненормальных – откалывать такие фокусы посреди людного города? – после короткого обмена смеющимися взглядами с остальными, невинно уточнил Огрон.