Императрица
Дафни пропала. Наверное, вернулась в озеро Рокалуччи, второй свой «маячок», позволяющий на какое-то время появляться в этой реальности. Чудилась какая-то ирония в том, что все теперь убегают в Магикс… и логика – пока именно этот мир был самым надежным оплотом, куда не дотягивались щупальца разрастающейся Империи.
Вероятно, следовало почувствовать только облегчение из-за того, что вынужденный и бесполезный плен «тени света» прекратился хотя бы теперь. Давно следовало признать, что Дафни никогда не поддержит деятельность Империи, сколь бы младшая сестра ни убеждала в их необходимости, следовало бы самой отпустить ее… Вероятно, Блум делала вид, будто крепко держится за надежду изменить что-то, перед самой собой делала вид, и должно было случиться то, что случилось, чтобы признать – она просто не хотела лишиться общества сестры. Особенно теперь, когда во дворце больше не было ни Дьерры, ни даже Ивлона.
Отличное, демон забери, решение: держать кого-то в плену, таким образом демонстрируя, что нуждаешься в его компании! Просто блеск! Но если бы только понимание этой нелепости позволяло автоматически избавиться от жгучей обиды на сестру: за то, что бросила сейчас, за то, что все эти годы не желала прислушаться и словно бы вынуждала к применению насилия этим своим упрямством, за то, что…
…За то, что так и не позволила попытаться вернуть себе человеческое воплощение! Неизвестно, что было в этом больше: недоверия, неблагодарности или глупого упрямства, но ведь получилось же это с Даркаром! Уж в нем изначально было гораздо, гораздо меньше человеческого. А Дафни все эти годы, как заведенная, повторяла, что ритуал не в состоянии наделить тень настоящей жизнью, а тем более – вернуть умершему его душу, возвратившуюся давным-давно к истокам Изначального Пламени. Разве Пламя не находилось во власти правителей Домино?! Разве не достаточно было лишь знания, как применить свою власть, чтобы не осталось ничего невозможного? Хотя даже кажущееся всемогущество иногда оборачивается неполным, если есть, с чем или с кем его сопоставить. Власть Императрицы все равно не была безграничной – но, даже если она и смогла бы, не считаясь с упрямством Дафни, вернуть ее в мир живых насильно… насколько велик был бы подобный соблазн?
Маловероятно, чтобы Повелитель Теней желал своего человеческого воплощения больше, скорее даже наоборот. Меньше всего он ждал такого завершения повторного ритуала высвобождения сил Реликса, на сей раз проведенного по всем правилам и без чьего-либо вмешательства, но – так и не принесшему ожидаемого результата. Или, по крайней мере, результата в ожидаемом виде. Блум прекрасно помнила, как шок от произошедшей с самим Даркаром перемены поначалу вытеснил из его внимания даже то, что призванное всемогущество снова ускользнуло водой сквозь пальцы… А она… она не слишком задумывалась о том, что именно должно произойти в результате ритуала, наверное, поэтому и не испытав даже части того потрясения. Тогда казалось, что все потрясения уже пережиты и похоронены в прошлом вместе с отмершей личностью «девочки, верившей в чудеса», о которой меньше всего хотелось бы вспоминать. Даже несмотря на то, что воспоминания «той, другой» были еще единственным, что у Блум было. Трудно осознать себя в считанные дни существования, потому-то она и привыкла полагаться во многом на Повелителя – а вскоре оказалось, что ему предстоит не менее увлекательное… самосознание.
Черная фея не сразу поняла, что что-то в ритуале опять пошло не так. Сила Реликса бушевала в огромном подземном зале, словно волны беснующегося моря, так, что даже аватаре Дракона – человеку, регулярно становившемуся проводником для выплескивающегося в мир божественного могущества – казалось, что в этой силе вот-вот захлебнешься и сгоришь дотла. Наверное, Дракон всегда осознавал, какую частичку могущества способен выдержать мир… и аватар – неперсонифицированной силе же Реликса это было безразлично. Будь на их месте обычные волшебники или колдуны, не прожили бы и нескольких секунд, осмелившись прикоснуться к этой… стихии? Блум просто сосредоточилась на том, чтобы не позволить круговерти сил швырять себя, словно пойманную потоком щепку, сквозь эту сосредоточенность едва заметив, как в более материальной структуре окружающего мира что-то изменилось.
А потом стоявший напротив нее Повелитель неловкими движениями, словно не вполне исправная механическая кукла, поднял руки и стянул с головы почти полностью закрывающий лицо шлем…
Доспех Даркара всегда казалась неотъемлемой частью его самого, о том, было ли вообще под шлемом-маской лицо любой степени человечности, Блум не задумывалась. Но, наверное, все же предполагала по умолчанию… что-то подобное. Попытавшись представить себе Повелителя Теней во плоти, она представила бы его именно так… Хотя «во плоти» это можно было назвать разве что по сравнению с прежним его обличьем, поскольку осунувшееся смуглое лицо навевало мысли о сильном истощении – при том, что само-то по себе было длинным и резким. В равной вероятности, будь обладатель такого лица человеком, ему могло быть и тридцать лет и пятьдесят… Глаза остались нечеловеческими, теми же, что мерцали сквозь прорези маски – абсолютно черная радужка, почти не оставившая места для белков, и зрачки то тлеющие багровыми угольками, то вспыхивающие алыми звездочками – только сейчас сжавшиеся в едва различимые точки на этой черноте. Не менее длинной и худой была и фигура, доспех, теперь надетый поверх обветшалой темной ткани уже не распознающегося одеяния, оказался явно ему велик, словно предназначался мужчине того же роста, но с куда более атлетическим сложением.
Опустив одну руку – с зажатым в ней шлемом – обратно, Даркар, не меняя ошарашенного выражения, попытался пальцами второй ощупать собственное лицо, и едва не выколол себе глаз стальными когтями на перчатке, по счастью, лишь слегка промахнувшись и вместо этого оставив пару глубоких порезов на скуле. Только тогда сообразив, что ситуация явно вышла из-под его контроля, волшебница поспешно поймала своего визави за закованное в червленый металл запястье.
- Что ты делаешь?
Повелитель отстраненно смотрел то ли на нее, то ли сквозь нее. Набухшая в краешке царапины капля крови зловещей слезинкой прочертила дорожку по впалой щеке.
- Больно же, наверное…
- Больно…
Можно было подумать, он пытается распробовать это слово на вкус. Шлем все-таки упал на пол с жестяным стуком, еще одним неловким жестом мужчина стянул с одной руки латную перчатку и принялся заторможено разглядывать собственную ладонь. Фея провела по его скуле кончиками пальцев, заставляя небольшие ранки затянуться.
- Ну, неужели не было бы недостаточно того, чтобы у нас ПРОСТО ничего не получилось?! – наконец стряхнул оцепенение Повелитель, попытавшись криво усмехнуться. Блум слегка дернулась от неожиданности. Бурлящая вокруг сила стихала, иссякала, ее все еще можно было использовать для сильнейших магических заклинаний, но, даже немного зная о сути Реликса, черная волшебница понимала, что продлиться это еще очень недолго.
- Что-то не так? – тон получился до издевательского простодушным, к чему сама фея совершенно не стремилась, но Повелитель Теней уставился на нее с таким возмущением и почти обидой, словно решил, будто его преображение – намеренная диверсия со стороны аватары Дракона! Однако, если у него и был соблазн высказать такие предположения вслух, к чести своей, Даркар сумел их сдержать.
- Похоже, мы можем по необходимости призвать силу Реликса, объединяясь, но ни я, ни ты не способны удерживать ее долго! Что уже само по себе изрядная проблема, учитывая, что ритуал слишком сложный, чтобы повторять его каждый раз в условиях внезапной необходимости – на это может просто не оказаться времени…
Судя по резанувшей горечи, дело было не только в этом. Впрочем, Даркар и раньше много значения придавал возможности прибрать Реликс к рукам – тут удивляться было нечему.
- Нестрашно… Должен быть способ удержать эту силу в мире… или создать накопитель, который не сгорит от такого количества энергии разом. Но что за дьявольщина со мной сейчас произошла?
- А по-моему, совсем неплохо, – чисто автоматически откликнулась фея, все еще касаясь кончиками пальцев его скулы. Красотой в привычном смысле, конечно, получившийся облик не отличался, но видеть его перед собой определенно будет приятнее, чем вечно скрытое маской лицо тени.
- И чего же тут, по-твоему, хорошего? – уже почти обычным своим тоном скептически уточнил Повелитель.
- В человеческой жизни есть свои преимущества! – с улыбкой попыталась слегка переформулировать получившуюся фразу Блум.
- Вроде излишней чувствительности к незначительным повреждениям! – он досадливо поморщился. От порезов на лице не осталось уже даже тонких шрамов. Волшебница мягко провела пальцами по его щеке вниз, стирая след от кровавой «слезинки».
- Ну… не только же к боли, правда?
- Странно это слышать… вспоминая, как еще совсем недавно ты хотела умереть, поскольку не видела другого способа сбежать от собственных чувств.
- Не я! – рука феи нервно дернулась. Та, прошлая жизнь состояла отнюдь не только из боли. И глупо, наверное, что потребовалось взглянуть на эти воспоминания чужими, почти равнодушными глазами, чтобы понять, как много всего того, что и составляет в конечном счете счастливую жизнь, просто воспринималось должным, зато самые незначительные проблемы удостаивались все более пристального внимания. Даже если в конце концов растранжиренный лимит счастья иссяк – желание умереть и вся эта идея собственной ненужности представала теперь ничем иным, кроме как глупостью и детским максимализмом. – И не хотела… я… она ждала, что кто-то помешает, только трудно было предположить, что это окажешься ты.
«Что старому врагу я окажусь нужнее, чем самым близким друзьям. Пусть и как ключик к всемогуществу…»
Что ж, тем правильнее она уже тогда выбрала новую свою жизнь, когда возвращение в прежнюю уже стало невозможным. Не только у Феникса порой получается восставать из пепла. Восставать… но уже не совсем тем же, что раньше.
Сделав маленький шаг вперед и привстав на цыпочки, волшебница чуть боязливо поцеловала Даркара. Его тонкие губы оказались жесткими и сухими, а металл доспеха до мурашек холодил кожу сквозь тонкую ткань фейского костюмчика. На миг оцепенев от неожиданности, Повелитель после короткого колебания запустил руку без перчатки в волосы волшебницы.
- Ты себя или меня так сильно хочешь в этом убедить? – едва слышно спросил он, стоило Блум чуть отстраниться, уже сам склоняясь к ее вспыхнувшему лицу. В густой низкий голос когда-то успели вернуться нотки насмешливого превосходства, подрастерянные было от недавнего шока. Хотелось бы в ответ бросить что-нибудь колко-остроумное, но… фея понятия не имела.

Почему для Повелителя Теней так важен был этот Реликс, темная волшебница сумела спросить еще нескоро. Но ведь на самом деле: разве они и без того не обладали магической властью, превосходящей чью бы то ни было во Вселенной? Конечно, Даркар обладал определенными чертами «злого властелина», одной из которых было вечное стремление к большему могуществу (ну, каждому в жизни к чему-то да необходимо стремиться!), но все же – разве и без того их объединенные силы не были непобедимы? Да, им пришлось пойти обходным путем, постепенно захватывая миры один за другим, вместо того, чтобы просто установить над ними контроль раньше, чем обитатели и былые властители успели бы хоть что-то понять. Всех магов всех обитаемых миров хватало не на большее, чем лишь замедлять неспешно разворачивающуюся экспансию. Вряд ли Повелителем могла двигать одна только немотивированная жадность.
Однако попытки создать или найти накопитель, позволивший бы свободно распоряжаться силой такого масштаба – или еще как-либо обуздать ее – затянулись. И спокойный целеустремленный фанатизм Дэрека в этих поисках, пожалуй, оказался пакостью похуже, нежели ее собственные неконтролируемые эмоциональные вспышки, из-за которых, вопреки всем защитным заклинаниям, во дворце регулярно вспыхивали пожары. К тому же Повелитель не спешил привыкать к человеческому обличью, и, если соправительница возникающей Империи не напоминала ему периодически о необходимости хоть изредка отдыхать, вполне мог увлечься своими бесконечными делами до того момента, пока, несмотря уже даже на магическую поддержку, ни терял сознание от усталости или слабости. К счастью, у нее обязанностей оказалось значительно меньше. Первые победы, присоединившие к Домино вассальные королевства, не потребовали вмешательства главной военной мощи… то есть – личного вмешательства Императрицы, оказавшейся не столько полководцем, сколько главным живым оружием. Проще оставить на крайний случай довод огня и меча, когда тени Повелителя просачивались всюду, нашаривая уязвимость того или иного королевства, и решая все не таким уж сильным, зато хирургически-точным ударом… а то и одной только угрозой его нанесения. Так уж Даркару было необходимо, чтобы она выступала на его стороне? Хватило бы и того, чтобы не выступала против…
- Почему ты вообще решил, что тебе не хватает твоих собственных сил? – словно бы просто к слову спросила волшебница как-то, в очередной раз убеждая его отвлечься хоть ненадолго от своих исследований.
- Комплекс неполноценности, – с широкой усмешкой Повелитель откинулся на каменную спинку кресла-трона, глядя на собеседницу снизу вверх. – я жалкое и ничего не добившееся в Вечности божество!
- Я серьезно! – черная фея обошла стол, заваленный старинными книгами в потертых переплетах, свитками и разнообразного назначения амулетами, из компании которых слегка выбивался информационный кристалл с Зенита, создающий над столешницей голограмму зеленоватых окошек с текстами, и присела на подлокотник кресла-трона.
- Я тоже! – продолжая улыбаться, Дэрек зажмурился и устало помассировал пальцами переносицу. – Я ведь уже говорил… Могущество Дракона и Феникса почти равнозначно по силе, но он, как видишь, создал целую Вселенную, все живое несет в себе крупицу Изначального Пламени. И что, интересно, я мог бы этому противопоставить? Теневые твари – не жизнь и даже не ее подобие, да и призраки – не более чем копия кого-то из его творений. Даже темные ангелы и волшебники – его создания, лишь подвергшиеся изменению. Ставшие моими последователями – но и не более того.
Улыбка на осунувшемся лице увяла.
- Я думал, что сила Реликса позволит призвать в миры свой собственный народ, существ, для которых я буду истинным божеством, а не тенью Творца, необходимой лишь вселенскому равновесию. Коль скоро близится обновление Вселенной – почему бы ей в следующей своей эре не стать такой, как хочу я? Откроет и для меня способность к созиданию…
Хотела бы волшебница тогда знать – насколько точно он сформулировал это свое желание во время ритуала…
- Возможно, тебя неправильно поняли! – пробормотала она. Добавить бы, что где-то наверху, но неясно, что там должно быть, еще выше.
- Боюсь, тебя сейчас я и сам не понимаю! – Дэрек красноречиво развел руками. Блум помолчала, рассеянно пробегая взглядом по завалам на столе. Вероятно, жизнь в человеческой шкуре для Повелителя Теней и впрямь оказалась не самой легкой, раньше, даже сосредотачиваясь на чем-то очень важном, он был наблюдательнее и во всем остальном…
Вряд ли лишенное создания и олицетворения могущество было способно на шутки или иронию – но в итоге получилось так, что маленькая Дьерра оказалась буквальным ответом и на его вопросы тоже. Пусть божественные способности и остались тут совершенно ни при чем. Хоть Дэрек и уверял, что когда-нибудь девочка, потенциально способная призывать силы и Дракона и Феникса, совершит то, что не удалось родителям, и сумеет не только призвать, но и полностью обуздать могущество Реликса – но пока что второй аватарой Дракона стала вместо нее Фьяметта.
Вздохнув, Императрица вернулась из своих размышлений в настоящее. Каменная чаша бассейна, долгие годы служившая домом и одновременно тюрьмой тени ее сестры, сейчас почти опустела, только на самом дне продолжали плескаться остатки воды. Впрочем, пар, облаком наполнивший комнату, когда черная фея, едва догадавшись о произошедшем, в ярости метнула в водоем средних размеров огненный шар, успел рассеяться, собраться на потолке и стенах в капли теперь барабанил по каменному полу и плескал поверхность обмелевшего бассейна. Волосы и платье темной волшебницы уже были мокрыми насквозь, выходя в смежный зал и направляясь к витой спирали лестниц, фея щелкнула пальцами, заставляя воду еще раз испариться.
Может быть, побег призрака – это и к лучшему. Не придется теперь постоянно ловить себя на этом лицемерии. Кроме того, Дафни может присмотреть за Дьеррой и Фьяметтой. Для этого она когда-то осталась в мире после своей смерти – не так уж важно, на чьей выступая стороне…
В «нижнем» тронном зале подземной части дворца всегда было прохладно, даже в высушенной одежде после устроенной «баньки» потребовалось замедлить шаг, чтобы, по крайней мере, не начать стучать при разговоре зубами.
- Полагаю, ты уже знаешь, что моя сестра исчезла, – без вопросительных интонаций сообщила волшебница сидящему на троне Дэреку. Как и следовало ожидать, новостью для него это не стало – но все же, нужно хоть с чего-то начинать разговор. – и что теперь делать?
- Полагаю, ничего. Не было никакой пользы в том, чтобы удерживать ее. Если тебе одиноко без хотя бы такого общества…
- Не в этом дело! – прозвучало это не особенно искренне, но уж с ним-то не сработала бы и куда более мастерская игра. – Но Дафни объединиться с Советом…
- Ей абсолютно нечего сообщить Магистрам. По крайней мере, ничего такого, что они могли бы использовать против нас… не думаю, что ты могла сообщить Дафни лишнее, когда пыталась ее разговорить.
Черная фея хмыкнула. Она не отрицала своей склонности к спонтанным словам и действиям, но все же – с трудом представляла себе степень бестолковости, необходимую, чтобы обсуждать в присутствии пленника – или с пленником – планы, случайное раскрытие которых гарантировало бы провал! Да и не слишком много участия принимала Императрица во всех этих многоуровневых планах, чтобы обсуждать их с кем бы то ни было.
Нельзя сказать, что Повелитель Теней не считался со своей… соправительницей в принятии решений. Скорее это ей мало что было добавить во всех этих вопросах планирования и стратегий – великая волшебница становилась во главе армии, как только требовалось действовать огнем и мечом, но это происходило обычно после того, как он решал, что это действительно требуется.
Будь эта роль навязана, Императрица, вероятно, взбунтовалась бы очень скоро, но атака просто не встретила бы на своем пути цели – разве свободу Блум кто-то намеренно ограничивал? Даркар мог быть недоволен ее вторжением на Эраклион: и из-за ущерба, нанесенного официально принадлежащему Империи миру, и из-за необходимости после этого выдумывать для королевства абсолютно никакой выгоды не приносящее наказание – но Повелителю и в голову не пришло бы возмущаться тому, что хранительница Пламени поступила так, как пожелала. Мысль о том, что с его-то точки зрения это было весьма глупо, пришла гораздо, гораздо позже.
- Но все-таки, что ты собираешься делать? Я не о Дафни… вообще.
Прошло много времени с тех пор, как оказалась свергнута и убита Наместница в мире Мелоди. Когда, наверное, уже самая малость оставалась до того, чтобы угнетенные мертвой тишиной жители мира искусств добровольно перешли бы на сторону захватчиков. Даркар не видел особой необходимости в присоединении королевства Мелоди, как не вполне понимал и того, как работает магия искусства. Армия Эраклиона, удивительные научные достижения Зенита, финансовые рычаги маленького «драгоценного» мира Джемелл, пока что недостижимые тайные силы Магикса – это были, с его точки зрения, важные детали огромного пазла, но присоединение королевства Мелоди… власть искусства над душами Повелитель признавал, но не сказать, чтобы понимал.
Прошло много времени, но ни повторять попытку, ни предпринимать что-либо еще Даркар, кажется, не торопился. Это пугало еще и из-за его же слов, что, пока лишь только Андрос однажды сумел обернуть имперскую армию вспять, поэтому подарив Содружеству еще одну победу, они рисковали бы превратить случай в тенденцию, а это во многих мирах – враждебных или же подчиненных – породило бы неуместное брожение мыслей.
- Ты сама настаивала на минимизации потерь – и для мира и для королевы... то есть – Верховной Маэстро! – терпеливо напомнил Даркар, разглядывая какую-то быструю-быструю череду мелькающих образов в мутном магическом «окне». – Сейчас, когда эта богемия ощерилась всеми своими колючками, ожидая нового удара, в нашем распоряжении разве что ломать их сопротивление грубой силой. Признаться, меня гораздо больше волнует солярия! От волшебников Света мы несем самый большой урон по всем приграничным и спорным мирам, кроме того, если подобраться к Магиксу нет абсолютно никакой возможности, остается лишь вышибить у Содружества вторую его главную опору.
- Там ты встретишь куда более серьезное сопротивление, – холодно напомнила Блум.
«И проиграешь»
Волшебство Света действительно было сущей погибелью для теневых созданий, из которых в большинстве состояла армия Повелителя. А ни солдаты, ни даже стальные птицы не справятся с обороной одного из сильнейших миров без поддержки чудовищ. А Драконы… Драконы не станут в этом участвовать.
«Я просто не смогу в этом участвовать!»
Если бы только она могла поговорить со Стеллой… Если бы кто-то из ее бывших друзей хоть на миг допустил правдивость утверждения о том, что присоединение к Империи для любого из королевств – это билет в будущее, единственный шанс уцелеть, когда истечет время старой Вселенной… так говорил Даркар, и Блум не могла сказать, что сама до конца, в полной мере ему верила. А они, они не допустят даже мысли о том, что Повелитель Теней может и не лгать. Он не скрывал, что все это  хороший повод увеличить свою власть. И что в обновленной вселенной рассчитывает на большее могущество, нежели сейчас. И…
- Настолько в себе уверены, что отослали главнокомандующего армией в Магикс, хех, на дополнительный заработки – это в военное-то время! Впрочем, для самонадеянности есть основания. Жизнь короля поддерживает барьер, не позволяющий ни мне, ни кому-то из моих Тварей проникнуть на Солярию, а среди наемников, готовых работать на Империю, так и не нашлось ни одного, сумевшего бы успешно совершить покушение.
- Я уж точно не стану его убивать, если ты об этом…
Доведенная до отчаяния Стелла не пожелает сдаться, как бы ни сложились обстоятельства – и все может закончиться трагедией даже страшнее, чем была на Зените. «Кроме того, против нас вполне может выступить… скорее всего выступит – Фьяметта! Королевская семья Солярии – и ее семья тоже…»
Впервые за разговор повернув голову, Дерек чуть привстал с трона, привлекая волшебницу к себе. Послушно шагнув вперед, она присела на изогнутый подлокотник, теперь тоже повернувшись лицом к вертящемуся в воздухе «окошку».
- Предположим, я могу устроить все так, что смерть короля никто не свяжет с нами. Мало ли что, в конце концов, может случиться с человеком… по совершенно сторонним причинам.
Императрица нервно дернула плечом. Королю Радиусу было, если она не ошибалась, около семидесяти, а выглядел он гораздо моложе – даже с поправкой на стандартную кокетливость всех солярийцев – и на недостаток жизненных сил, мягко говоря, не жаловался. Уж она умела определить, насколько ярко горит в человеке искра, а учитывая, что солярийские лекари немного уступали линфейским Целителям – то есть, по сути, большая часть недугов была давно и благополучно побеждена – о сколь-либо естественной кончине правитель солнечного королевства мог еще долго не помышлять. От проклятий, да и почти любого магического воздействия, его, конечно же, тоже успешно экранировали.
- Что ты задумал, Дэрек? Ты же сам сказал, что не можешь…
- Предположим! – красноречиво покачав костлявым пальцем в воздухе, повторил Повелитель. – Тебе, разумеется, не нужно его убивать. Твоя подруга вообще никак не свяжет это происшествие с тобой – тебя же это так смущает. Все еще так смущает.
- Я в долгу перед принцессой Стеллой! – глухо напомнила хранительница Пламени. – Зачем ты говоришь мне все это? Почему хочешь, чтобы именно я выносила королю приговор? Почему?
Он ведь мог вовсе ничего не говорить ей о своих планах! Мог бы позволить…. Позволить считать собственную совесть чуть-чуть чище? Как глупо… на ее совести давно уже не должно быть видно пятен – слишком закоптилось полотно, когда полыхала бойня на Зените…
- У тебя нет власти на Солярии и ты сам сказал, что ни один наемник с этим не справится! Объясни, с чего ты вообще взял, что можешь добраться до короля – да еще так, чтобы никто этого не понял? Если хочешь, чтобы я принимала решение – объяснись!
- Как учит одна слегка затертая истина, даже на солнце бывают пятна, в любом мире найдется место для теней, моя дорогая, даже в мире в абсолютной власти света… не может же вовсе не быть трещинки или темного уголка… особенно в чьей-нибудь душе. Скажи… тебе знакома эта дама?
Мельтешение образов наконец-то прекратилось, по ту сторону «окошка» проступила роскошно, даже, наверное, с излишней тяжеловатой роскошью, обставленная комната. В кресле, неподвижно уставившись в небо за золотистыми занавесками, сидела женщина с выцветшими белокурыми волосами. Неплохо сохранившееся для ее предполагаемого возраста худое холеное лицо было, пожалуй, излишне резким и желчным, чтобы претендовать на красивость – раньше, пожалуй, она больше заботилась о том, чтобы хотя бы КАЗАТЬСЯ приятнее. Прошедшие годы тому виной или же события жизни – при том, что приязнь к подобным людям испытывать было трудно и раньше.
- Да, виделись несколько раз. Это Кассандра, герцогиня Фэйтон, бывшая советница при Солярийском дворе и… м-м, бывшая же фаворитка Радиуса, рассчитывавшая таким образом перепрыгнуть на королевский трон! – темная волшебница поморщилась. – Она и ее дочь собирались продать душу одному демону за власть над Солярией…
- Ее дочь?
- Насколько я слышала, герцогиня вдова. Король к ее дочери точно отношения не имеет, если ты об этом, она была уже почти взрослой, когда… в общем, на тот момент. Омерзительные бабенки, должна сказать!
Химера напоминала – еще той, другой – одну на редкость противную одноклассницу еще с Земли, а ее матушка, обладала она в действительности каким-то пророческим даром или нет, но представляла собой живое ходячее пророчество о том, какой лет через двадцать наверняка станет королева… то есть, тогда еще не королева – Диаспро, что мягко говоря, не добавляло Блум приязни ни к одной, ни к другой. Тогда ей – вернее той, прежней – казалось не совсем правильным предвзятое отношение к людям, но все-таки эти двое все худшие ожидания оправдали с лихвой. Теперь же… теперь скорее презрения заслуживала вся эта крысиная возня, но эх чувств в воспоминаниях себя-прежней никуда не делось.
- После этой истории их выслали из столицы…
- За государственную измену… большинство правителей не постеснялись бы воспользоваться поводом оттяпать все родовые земли и герцогский титул!
- Солярия достаточно либеральное королевство. Кроме того…
Кроме того, Радиус же объявил о помолвке с герцогиней еще до того, как та заварила всю эту кашу с демоническим контрактом! При всей склонности солярийцев вспыхивать скоропалительными влюбленностями, не в том уже тогда эти двое были возрасте и общественном статусе, чтобы решить подобное «в один день», а подруги принцессы понятия не имели, да и не интересовались особенно, как долго к тому времени уже длился этот… роман. Когда тебе самой еще двадцати не исполнилось и когда единственным лицом любви еще полагаешь книжно-рафинированную романтику, думать о таких вещах в отношении людей, которым за сорок – странно.
А, вопреки распространенному той же книжной романтикой массовому убеждению, преданная любовь вовсе не оборачивается злобой и желанием мстить – если была вообще, конечно, эта любовь в действительности. Иначе все было бы проще. Гораздо проще.
- … думаю, король и без всяких чар был к ней достаточно привязан, чтобы, даже умом понимая, что его предали, минимизировать вероятные репрессии. Хотя сомневаюсь, что ее такое милосердие сильно утешило!
Такие люди дорожат вовсе не чувствами…
- Значит, тем более не вызовет лишних подозрений, если герцогиня вдруг решит взять на себя грязную работу. Сделка с демоном, говоришь… Что ж, думаю, ее душа подойдет в качестве лазейки, хотя управлять мне удастся только мелочами – думаю, достаточно затронуть нужные струнки, чтобы она все сделала сама.
- Дэрек, ты меня слушал? Я сказала, что Кассандре запрещено появляться не просто при дворе, а вообще в столице! Сомневаюсь, что она могла бы просто покинуть свое родовое имение, не вызвав при этом подозрений, а уж подобраться к королю…
- Ты сказала, что король все еще к ней привязан.
- Нет. Я говорила о том, что было почти двадцать лет назад…
Повелитель приподнял руку, изобразив длинными костлявыми пальцами какой-то невидимый рисунок в воздухе перед «окошком». Тень женщины, лежащая на персиковом ковре наискосок от кресла, встрепенулась, хотя ни сама Кассандра, ни источники света снаружи не двигались. Поначалу… Через пару мгновений отстраненность на холеном лице пожилой дамы сменилась гримасой ужаса – хотя герцогиня не видела и никак не могла видеть, что происходит за ее спиной. Вскочив, Кассандра испуганно заозиралась, но отсутствие чего бы то ни было, на что в комнате можно было списать причину неожиданного испуга, похоже, только усугубило панику. Повелитель Теней в легкой растерянности сжал руку в кулак – похоже, моментальное обнаружение попытки… прикоснуться – его планам не соответствовало. Но не похоже, что Кассандра хотя бы отчасти поняла причину внезапно нахлынувшего страха: опрокинув легкое кресло, женщина металась туда-сюда по комнате, пока не налетела на изящный резной столик, с грохотом обрушив стоявшую на нем вазу с нарциссами. Вероятно, привлеченный грохотом, в комнату герцогини заглянул кто-то из слуг, не попавший в зону видимости, «окошка», зато сразу замеченный ею самой. Кассандра резко обернулась, пронзив вошедшего (а заодно – сама того не зная – невидимых наблюдателей) совершенно безумным застывшим взглядом, от которого Императрице самой вдруг стало слегка не по себе.
- В час, когда тьма поглотит Солнце! – дребезжащим голосом, при всей ухоженной внешности выдающим уже возраст, взвизгнула герцогиня. – Когда тень падет на мир, разорвется полотно мироздания, придут Четверо! Проклятые Рыцари, принесшие гибель волшебному королевству, ибо безграничная власть магии развратила властителей, поправших законы мира и законы человеческие – и не было больше ничего, способного противостоять им! Алый рыцарь, дважды окрасивший оружие свое кровью благородного дома, Черный рыцарь, за спиной которого простираются крылья гибельного ветра, проклятый гонец, от которого невозможно сбежать, как нельзя перегнать ветер, Бледный Рыцарь, порождение холода и камня, и нет силы, способной противостоять его, и четвертый – скрывшийся за тысячью лиц, которым способен в роковой час оказаться кто угодно – и оттого никто никому не может доверять! В час… затмение… солнечная корона… Лишь во тьме свет способен гореть особенно ярко! – на последних словах голос сорвался окончательно, Кассандра захлебнулась криком, после чего, картинно закатив глаза, рухнула без сознания.
Черная фея не без удивления обнаружила, что, слушая этот бредовый монолог, успела приблизиться к Дэреку вплотную, судорожно обхватив его руками. Если подумать, ничего особенно страшного Кассандра не сказала – она вообще ничего вразумительного не сказала – но отчего-то от того, КАК она говорила…
- По-моему, она окончательно чокнулась! – наконец заключила Блум. У многих солярийцев были истероидные черты характера, у кого-то больше, у кого-то меньше, и не исключено, что в изрядной мере припадок герцогини был припудрен игрой на публику в стремлении напугать и заставить посильнее суетиться слуг поместья. Дождалась же она хоть одного видимого ей зрителя, прежде чем поднимать крик! Но эта игра на публику, пожалуй, впечатляла даже и невольно…
- Магические способности у нее так себе, но пророческая направленность… ладно, еще ни одному провидцу не удавалось внятно разобрать, что же именно обозначают его видения. А даже если она сама что-то и понимает, окружающие наверняка привыкли считать обычным бредом или попытками привлечь к себе внимание.
- Мне почему-то показалось знакомым то, что она говорила… Смутно, словно бы…
- Так ты же выросла на Земле! – Повелитель с мягким смешком обхватил волшебницу и посадил себе на колени. – Разумеется, ты не раз слышала эту байку о Четырех Рыцарях… эти оболтусы наверняка сами не ожидали, что воспоминания об устроенной ими заварушке мифологии и религии землян сохранят в столь… грандиозном свете.
- Об… оболтусы?
- Банда полукровок, сумевших, тем не менее, нахапать силы и порядком встряхнуть устоявшийся порядок. Впрочем, люди уже были по горло сыты властью тогдашних волшебников и колдунов, объявлявших себя едва ли не богами – так что мальчишки, хоть и сыграли невольно ключевую роль в восстании, но, конечно же, не вчетвером его организовавшие. Понадобилась крошечная искорка, чтобы грянул взрыв. Но… в волшебных королевствах их тоже суеверно боятся. Мало кто верит… вернее, мало кто хочет верить в то, что лишенные магии люди способны оказались сбросить с себя власть магов – гораздо спокойнее обвинить во всем «проклятую четверку». Впрочем, земные волшебники к тому времени и правда зарвались до такой степени, что никто из других королевств даже не попытался придти им на помощь – не только потому, что никто не верил в успех восстания.
- Теперь я вспомнила, что читала об этом… Но… если и впрямь приближается конец мира – ты сам это говорил – а о рыцарях на Земле говорили…
- Ну да, тот свет, о котором шла речь в пророчестве, и закончился. С тех пор на Земле и наступила эра без магии.
- Но при чем тут Солярия? И Кассандра?
- Скорее всего – ни при чем. Она, вероятно, из «слепых провидцев», способных выхватить знание о чем-то, но без понимания даже – о прошлом речь или о будущем. Не говоря уж о том, какого мира.
- …Еще там что-то было о звере… или о чудовище? – вышедшем из океана…
- Блум, этих чудищ в обитаемых мирах – на любой вкус, что называется, и цвет! Может, и выползало где какое… На Земле всех драконов-то давно перебили.
- Варвары! – мысленно махнув рукой на пророчество, хмуро буркнула фея. Пусть их, в самом деле, дела такой глубокой древности ее не касались. – Но что ты задумал насчет Кассандры? Если она будет закатывать истерику каждый раз, когда ты попытаешься использовать ее в качестве проводника, не думаю, что это чем-то поможет.
Один раз герцогиня уже распахнула врата мира перед захватчиком… Однако с тех пор многое изменилось и трудно было поверить, что от этой женщины хоть кому-то будет польза.
- Значит, ты все-таки сочла допустимым мой план насчет короля? – не без удивления протянул Повелитель, рассеянно перебирая пальцами светло-рыжие волосы волшебницы.
- Пока что я пытаюсь обратить твое внимание на то, что план, мягко говоря, сомнительный. Может, Солярию все-таки следует оставить пока в покое…
- Я все же предпочту попытаться…
Блум раздраженно стряхнула его руки и встала.
- Как я уже сказала, я во всем этом участвовать не собираюсь!
«Но и остановить, похоже, не могу. Во второй раз он просто не станет вводить меня в курс дела – и все может закончиться еще хуже. Я… мне действительно очень жаль… Стелла!»

Ну... из-за Химеры там, в некотором смысле, и заварится каша) Вернее, плюс к химичествам Даркара - ЕЩЕ И.

Химера живет на Эраклионе - ее задействовать палева больше, чем пользы. Да и у Кассандры больше возможности влияния, чем полагает Блум.

))) Вынесет мозг прекрасному рыцарю с бонусом свободного межмирового перемещения (там ситуация так сложится, что только жезл Рады да колечко оставят возможность пролезть на Солярию через заслон). Не сама ж она химичить там будет - собственные магические способности у Химки, можно сказать, чисто символические. До базового превращения в фею едва хватило.

Диаспоро
День обещал быть ничем особенно не примечательным – именно такие эраклионская королева и ценила больше всего. Нужно много умений, терпения и затраченных стараний для того, чтобы позволить себе жить той жизнью, что взбалмошным натурам кажется скучной и рутинной, в которой все события тщательно распланированы и, главное, случаются в соответствии с этим планам. Вернее, чтобы позволить себе хотя бы большую часть времени так жить – Диаспоро пришлось столкнуться с достаточным количеством неприятных сюрпризов и неконтролируемых событий, чтобы особенно сильно ценить те времена, когда ничего такого не происходит. Тем проблемам в жизни, которые удается предусмотреть, чаще всего и решение находится еще до того, как они успевают обернуться в неприятности. К сожалению, случались и неизбежные исключения, но следовало стремиться хотя бы к тому, чтобы исключения эти минимизировать.
Однако, похоже, Диаспоро все-таки поторопилась с выводами. Она еще даже не закончила просматривать отчеты министров и региональных управляющих за минувшие сутки, с раннего утра доставленные королеве, и сверить с отчетами ее сети наблюдателей за министрами и региональными управляющими (разумеется, деятельность вторых тоже регулярно подвергалась придирчивой проверке), когда секретарь из смежного кабинета сообщил о визите. Королева терпеть не могла, когда нарушался годами отработанный, как часы, ритм работы – но только одному человеку не требовалось ее разрешение, чтобы побеспокоить в неурочное время. Прекрасно понимая, что это выглядит какой-то детской вздорностью, Диаспоро, однако, не подняла взгляд на вошедшего, напротив, почти демонстративно уткнувшись в бумаги.
- Доброе утро, Скай. Я чем-то могу тебе помочь?
- Почему ты, демон забери, не поставишь себе зенитский компьютер для всех этих проверок и вычислений? – вместо ответного приветствия спросил король. – Целые дни тратишь на то, что заняло бы меньше…
- Электроника и автоматика допускают неизбежные погрешности, в отличие от механических приборов, – терпеливо напомнила Диаспоро. – я пользуюсь теми средствами, с которыми допустить ошибку способен только сам человек.
До того, как век с лишним назад Зенит присоединился к волшебным королевствам – удивительно, учитывая, что тогда в этом мире никто даже не предполагал существования волшебства, а перемещаться между мирами удивительной цивилизации позволили науки и машины! – самоцветное королевство Джеммел считалось самым прогрессивным в развитии немагических отраслей прогресса. А потом в единочасье вдруг оказалось, что паровые машины, дирижабли и часовые механизмы безнадежно отстают от всех этих компьютеров, электромобилей и космических кораблей. Все то, что основательно и кропотливо строилось на протяжении многих поколений, совершенствовалось, отлаживалось и дорабатывалось… что работало с размеренностью и точностью, не гонясь за безумными скоростями – слишком многим стало казаться слишком уж медлительным. Конечно, сами джемилийцы не могли просто отмахнуться от новейших достижений прогресса, но все же… все же в стремительно развивающихся, рискованных, экспериментальных, революционных научных достижениях Зенита не было той основательности и надежности, чтобы вытеснить собственный отрасли окончательно. На Джеммеле прекрасно знали цену времени – там всему прекрасно знали цену, но надежность и предсказуемость ценили не меньше. В конце концов, за свою историю Зенит пережил и ядерные зимы из-за взорвавшихся энергетических станций, и несколько восстаний чересчур усовершенствовавшихся машин, и войну с клонами, и несколько эпидемий вырвавшегося на волю экспериментального вируса – короче говоря, множество последствий излишней дерзости и стремительности научных разработок. Излишнего доверия к автоматике не было и поныне, как вообще можно доверять оборудованию, не зная в точности принципа его работы? Казначейство было оборудовано по всем современным технологиям – и королева прекрасно знала, что служащие пользуются этим оборудованием преимущественно для того, чтобы прожигать рабочее время на видеоигры.
Кроме того, расчеты и строгие столбцы деловой документации помогали Диаспоро чувствовать некую надежность и сбалансированность жизни. Как часовой механизм с умиротворяющим тиканьем – отлажено и понятно работающий, если только в него не проникало вдруг что-то лишнее, чуждое.
- Люди тоже иногда допускают неизбежные погрешности.
- Но люди несут ответственность за результаты действий. Ты об этом хотел поговорить, Скай?
- Нет…
Чуть передвинув стоящее боком с противоположной стороны стола кресло, король присел напротив и ненадолго замолчал.
- Диаспоро, что происходит?
- Что именно из того, что происходит, ты сейчас подразумеваешь?
- Ты совершенно перестала приходить… требовать урезать расходы на что-нибудь, спорить из-за указов и все такое прочее. Это такая странная форма протеста?
- У меня же нет полномочий оспаривать твои решения.
- Кажется, раньше тебя это не слишком беспокоило.
- Раньше я полагала, что хоть иногда разумные доводы способны тебя в чем-то убедить… переубедить, Скай. Что есть хотя бы шанс, что ты прислушаешься к своему или еще чьему-то здравомыслию! – Диаспоро все-таки подняла взгляд от бумаг. Сейчас король выглядел слегка растерявшимся.
- Понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь… но, по крайней мере, трудно трактовать это так, что дело все же в Фирре.
Теперь настала ее очередь подозревать, что смысл разговора куда-то ускользает.
- Фирре? А мне имеет смысл беспокоиться еще и из-за нее?
На несколько секунд взгляд голубых глаз мужа стал достаточно колким. Диаспоро уже давно сама понимала, что исключительной глупостью с ее стороны была попытка спрятать девчонку и как-то договориться с ней, все в результате обернулось еще хуже, а по одному только прошлому опыту становилось понятно, не на что особо тут надеяться. Но – королева щедро готова была заплатить за собственную спокойную жизнь, пусть даже у Стеллы девчонка ни в чем и не нуждалась… попытаться стоило. Даже предполагая, что истинная дочь своих родителей, пусть и понятия о них не имеющая, тоже сочтет едва ли не за оскорбление попытку от нее откупиться! Это было наивной глупостью… поэтому Диаспоро совершенно не задело все то, что Скай сразу после отбытия гостий высказал по этому поводу, хотя короля ее попытка возмутила по совершенно иным причинам. По крайней мере, ей удалось позаботиться о том, чтобы Диамант, тоже давно уже наладивший при дворе сеть оповещения, этого разговора не услышал. Для мальчика все это и так оказалось чересчур!
Бешенство Ская быстро выдохлось, как это всегда происходило с излишне бурными эмоциями, какое-то время он еще продолжал злиться, но вскоре это уже больше напоминало обиду. Не оцененную по достоинству, раз уж он успел даже заметить перемены в отношении супруги. Она не обижалась, ни в коем случае! Просто сделала для себя выводы – но вряд ли Скай поймет разницу.
- Ты знал, кто такая Императрица с самого начала! С этого твоего так называемого «плена».
- Не назвал бы его «так называемым». Слушай, ты сама утверждала, что для Эраклиона нет иного выбора, кроме присяги Империи! Что мы не вправе рисковать жизнями всех подданных, ввязываясь в самоубийственную войну с существами, способными вынырнуть из каждой тени даже в защищенном гвардейцами и магами дворце – это твои слова.
- Это доводы, к которым, как я думала, ты прислушался, а ты… ты просто использовал повод, решив подарить королевство… этой дьяволице!
- Что? – невольно повысив голос, воскликнул король, но тут же сумел взять себя в руки и заговорил с каким-то даже механичным спокойствием. – Послушай, Диаспоро, это что-то меняло в сложившейся ситуации? Не ты ли всегда считала, что правильность поступка совершенно не зависит от того, что вынуждены люди при этом чувствовать! Так вот – я сделал то, что ты сама же считала наиболее выгодным – с каких это пор тебя стало интересовать, почему я так поступил? Может быть, к тому моменту я просто уже успел научиться сдаваться и предавать свои идеалы! И… как оказалось, бояться за себя. Повелитель Теней предельно ясно выразился насчет того, что, не приняв их условий, живым я оттуда не уйду.
Как будто подобная угроза остановила бы Ская хоть когда-то! Но ловить его на слове и затевать бессмысленный спор хотелось меньше всего. Король помолчал, закрыв глаза и коснувшись рукой лба с наметившейся складкой между бровями.
- Потом я понял, что он-то рассчитывал как раз на последнее. Полагал, что она убьет меня, захочет свести счеты или что-то вроде того, а с тобой в качестве регента нашего наследника без труда можно будет договориться.
Оставалось надеяться, Скай сейчас не ждал, что его начнут разубеждать. Не хотелось думать ни о чем подобном – да и смысла не было загадывать на прошлое – но, скорее всего, Диаспоро действительно вынуждена была бы принять любые условия капитуляции в случае смерти молодого короля. А он, скорее всего, считал это за еще одно проявление равнодушия к нему лично.
- Вероятно… вероятно она решила, что так все было бы слишком просто! – с горькой усмешкой Скай снова посмотрел на супругу. – Я ведь действительно не боялся смерти. Может быть, даже немного ждал… Что все будет просто. Знаешь, Ди, мне ведь не так уж и важно на самом деле, веришь ты мне или нет – но дело совершенно не в том, что она – это она… или уже нет? Не знаю. Будь на кону одна только моя жизнь – я ни перед кем бы не стал капитулировать из трусости!
- Если это не так уж и важно, зачем вообще говорить на эту тему? – королева собиралась уже снова опустить глаза на документацию, но, стоило коснуться последнего непрочитанного листка из стопки, чтобы пододвинуть чуть ближе, Скай неожиданно резко вскочил и, сгребя в охапку все, лежащее на столе, в раздражении отшвырнул в сторону. По кабинету закружился бумажный листопад.
- Ты можешь отвлечься хоть на минуту?! Так уж получилось, что к государственному аппарату и казне все еще прилагаюсь я! Не сказать, чтобы это мне особенно нравилось…
- Пожалуйста, перестань уже! – что ж, похоже, о спокойной работе сегодня и мечтать не стоило. Встав, Диаспоро обошла стол и, как она надеялась, умиротворяюще положила ладони на плечи мужа. – В чем вообще дело?
- Все получилось так, как ты хотела! Ну… или, по крайней мере, именно ты считала разумным! – слегка дрожащие руки сжали ее запястья. Лица Ская так, стоя вплотную, королева не видела – для этого пришлось бы высоко вскинуть голову. Взгляд блуждал по узорам шитья на камзоле. – Я не понимаю, с какой стати я должен вечно чувствовать себя виноватым не только перед ними, но еще и перед вами.
Ну конечно! Из всех последствий всех тех поступков, в которых можно было бы себя упрекнуть, короля больше всего грызла необходимость «себя чувствовать» вперемешку с обидой на то, что его жертва никого должным образом не впечатлила. Или впечатлила, но не так…
«Так просто перестань упиваться этими своими самообвинениями! Просто думай впредь о возможности избегать того в чем потом станешь упрекать себя! Просто…»
Закрыв глаза, Диаспоро прислонилась лбом к груди мужа. Ничего не просто. Чувства – это то, что Скай продолжает ценить больше всего, что бы ни происходило, и даже негативные эмоции ему дороже, чем никаких вовсе. Если с ним и не бессмысленно обсуждать абсолютно все, то обсуждать это – уж точно пустая трата слов.
- Скай, чего ты…
Договорить помешал тихий мелодичный перезвон. Повернувшись и высвободив одну руку, Диаспоро легонько коснулась стоящего на столе кристалла, слегка сдвинувшегося с места, когда король принялся яростно сгребать бумаги, но, к счастью, слишком тяжелого, чтобы тоже оказаться сметенным со стола.
- В чем дело? – строго спросила она. Даже разрешение на беспокойство в подобное время принято было спрашивать только в экстренных случаях – то есть, именно тех серьезных неожиданных происшествиях, которые королева всегда терпеть не могла.
- Срочное донесение от Вашего осведомителя из Солярии, – пояснила соткавшаяся в свечении над кристаллом призрачная голова секретаря.
Скай слегка нахмурился – теперь, отступив на шаг, он оказался вполне в поле зрения. Поскольку Солярия была одним из лидеров Содружества, а Эраклион принадлежал к Империи, официальные посольства были уже много лет назад отозваны. Но это же не отменяло необходимости в своих осведомителях… Диаспоро никогда не использовала сеть связей для военного шпионажа, однако многие сведения стоили того, чтобы получать их быстро и в наименее замутненном сплетниками виде.
- Вероятно, это что-то действительно срочное.
Изображение секретаря исчезло, вместо него над кристаллом мигнула вспышка, и на столешницу с тихим бумажным стуком упал спаянный магической печатью свиток. При попытке открыть письмо кем-то, помимо предназначенного адресата, небольшая оттесненная на воске руна активировалась бы, в долю мгновения заставив бы литок рассыпаться в труху… Хмурясь, Диаспоро развернула свиток, пробежала глазами по строчкам.
- Графиня Гот сейчас в своих покоях? – снова коснувшись кристалла, спросила она, дочитав.
- Мне не докладывали, что она покидала эту часть дворца. Пригласить ее к Вашему Величеству на аудиенцию?
- Нет-нет, я сама к ней загляну! Гм… У меня тут небольшой беспорядок, пожалуйста, не впускай никого из прислуги и ничего не трогай, я сама все разберу, как только закончу.
Взгляд секретаря флегматично скользнул по разлетевшимся по кабинету бумагам.
- Да, Ваше Величество.
Диаспоро передала свиток с донесением королю и слегка потянула его за руку. Конечно, Скай имел полное право находиться в ее кабинете даже в отсутствие ее самой, но вряд ли ему это хоть зачем-нибудь требовалось бы, а королеву нервировали брошенные без присмотра посетители. Даже в лице собственного мужа и правителя.
Мимо секретаря, привычно почти до неизменного занимавшего свое рабочее место в смежной комнате, Диаспоро торопливо прошла, даже не повернув головы. Ну, самоцветный голем, ею же старательно для этой работы созданный, не отличался излишней обидчивостью. Скай не только с непривычной покладистостью позволил вывести себя в приемную, не пытаясь останавливать и задавать кучу вопросов, но и зачем-то последовал за супругой по коридорам, даже не заглянув, кажется, в переданное письмо.
Химера действительно была в своих покоях, да и вопрос об этом задавался в большей степени для порядка, она редко покидала эти комнаты, не сопровождая при этом саму королеву. Окна и стены небольшой гостиной завешивали полотна черного шелка, слегка отливающего в полумраке то синим, то фиолетовым, близкой по цвету тканью была оббита и вся мебель, щедро украшенная драпировками из черного кружева. Несмотря на самое начало дня, вместо того, чтобы приподнять шторы, Химера опять предпочла зажечь несколько свечей, которые всегда немного нервировали королеву что бессмысленным расходом, что пожароопасностью посреди всех этих рюш и драпировок – даже напоминания себе, что во всем дворце действуют специальные защитные чары, не помогали окончательно отогнать опасения. Сама хозяйка, расположившись на своем любимом диванчике, раскладывала на бархатной скатерти журнального столика карты. Не настолько неожиданным был этот поспешный визит, однако Химера сделала вид, что заметила королевскую чету не сразу, сперва изобразив медитативную погруженность в свое занятие и только когда вслед за Диаспоро в полутемной гостиной показался король, поспешно вскочила и изобразила неловкий поклон.
- Нечасто тебя в это время можно увидеть… Гм, ваше Величество?
Графиня Гот была вдова, вместе с трауром, растянувшимся на долгие годы (скорее в силу изначальной любви к черной одежде, чем чего-либо еще) получившая от брака и титул учтивости, не то, чтобы определивший, но в определенной доле облегчивший статус Химеры как одной из придворных дам. Вероятно, родовое имя «Гот» ей казалось стильным примерно по той же причине – как мрачно шутили в те времена некоторые придворные, с расчетом на имя да скорое вдовство дальняя родственница королевы и выходила замуж. В ином расчете Химеру трудно было заподозрить: символический титул графини мало что значил для наследницы, пусть и опального, но герцогского рода, а все прочее досталось в наследство детям престарелого графа – дочери, оказавшейся старше неожиданной мачехи, да младшего сына, унаследовавшего и родовые земли, и графский титул, и все имущество. Похоже, что все стороны этого альянса оказались в полной мере довольны исходом – ну, насколько это применимо к уже давно умершему графу… Правда, немного не вписывался в эту ясную схему сын Химеры Лион. Не то, чтобы Диаспоро подозревала свою подругу в чем-то, расходящимся бы с дворянской честью – нельзя же бросаться обвинениями, не имея ни доказательств, ни серьезных причин искать доказательства, но все же была благодарна Химере за то, что та не пыталась злоупотребить их родством и приятельскими отношениями, чтобы оттянуть в свою пользу побольше – задевать интересы Эраклионского рода дворян королева без веской причины бы не согласилась.
- Химера, дорогая… боюсь, а меня для тебя очень плохие новости…
Королева торопливыми шагами пересекла комнату, осторожно взяв озадаченную еще сильнее брюнетку за руки и слегка сжав ладони.
- Как будто, для меня могут быть хоть какие-то «хорошие новости»! – тут же парировала та, отбросив удивление, чтобы с кокетливой печалью закатить глаза.
Не то, чтобы в ее жизни что-то было действительно… особенно неблагополучным. Отнюдь, учитывая многие обстоятельства, Химере всегда удавалось устроиться в жизни куда с большим удобством, чем этого можно было ожидать. Обычно дело было не в самих проблемах, а в крайнем желании Химеры представить все в виде бесконечной трагедии. Только, в отличие, например, от всех этих терзаний Ская, у Химеры все это получалось совсем уж наиграно, поверхностно и неестественно – в глубину таких переживаний мало кому удавалось поверить. Графиня выглядела капризничающим ребенком…
… и тем больших усилий требовала попытка заговорить с ней о какой-то реальной, серьезной беде! Диаспоро никогда не отличалась излишней чуткостью, мешавшей бы говорить и делать то, что следовало, воспринимая вероятность чьих-то задетых чувств как прогулку по минному полю. Но сейчас королева понятия не имела, как и что именно говорить.
- Насчет твоей матери.
Выражение напудренного бледного личика ни капли не изменилось.
- По официальной версии герцогиню Кассандру обвиняют в убийстве короля Радиуса… после чего, согласно той же версии, покончила с собой.
Химера прикрыла глаза. Зная ее характер, Диаспоро ожидала более – куда более бурной реакции.
- Ты знаешь, мои осведомители в Солярии не слишком широко осведомлены, помимо официальной версии ничего не известно и, если будет проводиться расследование…
- Не будет! – едва слышно огрызнулась брюнетка. – Сомневаюсь, что в Солярии могут быть государственные тайны, о которых моментально не становилось бы известно даже глухому! И что, если они так решили… почему, кстати, они так решили? У Стеллы на все случаи жизни официально виноваты Фэйтон?
Скай где-то у дверей приглушенно кашлянул. Диаспоро опять заколебалась, все-таки некоторые вещи совершенно не предназначены были для того, чтобы упоминать их вслух. Может, отдать Химере письмо – и пусть все прочтет сама?
- Здесь написано, что их нашли вместе. И… ну, в общем, весьма маловероятно, чтобы там был кто-нибудь еще! – пояснил Скай, вероятно, наконец-то решивший сам развернуть и прочитать письмо, заставив супругу усилием подавить совершенно неуместное желание раздраженно на него шикнуть. Химера озадаченно моргнула, моментально сбросив отстраненную мину.
- Это в каком смысле? – оборачиваясь к Эраклионскому королю, переспросила она.
- Да… надо понимать, что в этом самом.
Теперь настала очередь королевы мученически прикрыть глаза. Да что же это за издевательство такое?! Правитель Солярии был еще в том возрасте, когда можно  было бы тихо скончаться в собственной кровати от естественных причин, но все-таки уже и не в том, чтобы, наплевав на все приличия, оказываться заколотым в постели у тайной любовницы! Если бы подобное произошло не на Солярии, а где-нибудь еще, Диаспоро сочла бы такое сообщение скверной попыткой пошутить!
Химера, шурша многослойными юбками, опустилась обратно на диванчик, и королеве, все еще держащей ее за руки, пришлось присесть рядом.
- И этот человек мне еще плакался в письмах насчет «одинокой старости»! – глядя перед собой пустым, словно под воздействием грубых отбирающих волю чар, пробормотала брюнетка. – Что ж… тем более.
- К сожалению, у нас связаны руки и проведение собственного расследования…
- О котором Стелла даже слышать не захочет!
- … может быть затруднено. Да. Им же придется как можно скорее провести коронацию нового правителя… правительницы – теперь Солнечный Купол будет защищать королевство только до следующего заката, если поддержание не будет передано следующему Хранителю мира. Маловероятно, что ей понравится чья-то попытка сунуть нос в эту историю.
Все выглядело слишком уж ясным и очевидным, Диаспоро и сама не слишком-то сомневалась в виновности своей тетушки. Насколько бы нелепым и бессмысленным ни выглядел такой поступок, но Кассандра, дочь солярийского герцога Фэйтон и джемиллийской принцессы Опал, сама все-таки родилась именно в солнечном королевстве. Будь герцогиня в полной мере солярийкой, она уж точно не сумела бы дожидаться чего-то почти два десятка лет, и, если и попыталась прикончить бросившего ее возлюбленного, то сразу, так сказать, по горячим следам всех страстей. И, скорее всего, потерпела бы неудачу, но не в этом же дело. А будь одна чуть более джеммилийкой, то вовсе никогда не совершила бы столь нелепого поступка, не позволяющего никаким образом вернуть утраченное влияние или еще каким-либо образом повернуть события с выгодой для себя. Но… смешение кровей вполне могло бы позволить как затаить на долгие годы злобу, так и поступать по велению одних только чувств. Правда, Диаспоро совершенно не понимала, какая нечисть понесла короля Радиуса к опальной герцогине? Мотивацию солярийцев, конечно, трудно предсказать, но не до такой же степени, чтобы двадцать лет спустя он внезапно решил, что соскучился. Или раньше? Не так-то солярийцы все же неизбежно разбалтывают все свои секреты, раз принцесса Стелла столько лет скрывала от Ская эту свою воспитанницу.
- Но ты имеешь право настоять на расследовании. Если потребуется поддержка…
- Не потребуется! – глухо оборвала Химера. – Во-первых, ты сама не особенно-то веришь, что маму обвинили несправедливо, так что нечего изображать альтруизм, это не в твоем стиле, во-вторых, что если в этой истории что-то и было бы нечисто, никакие факты никого не заставят изменить мнение! А уж тем более, с-с-Стеллу. Маму никакое восстановление справедливости не вернет, а какое-то там пресловутое «доброе имя» – да когда оно у нас вообще было, чтобы его отстаивать?
- Но Химера, за подобное преступление новая королева первым делом аннулирует ваш титул и компенсирует все земли и владения!
Подруга резко высвободила ладони, скривившись в уже обычной для себя неприязненной гримасе.
- Ну, разумеется, тебя саму в подобной ситуации утрата титула, имущества, да доходов с имений волновали бы больше всего!
- Даже если тебя саму это совершенно не интересует – подумай хотя бы о Лионе и его будущем, кто знает…
- Пожалуйста, Ди… Ваше Величество – мне хотелось бы немного побыть одной. Если вы не настаиваете…
- Ты уверена?
- Абсолютно.
С неслышным вздохом Диаспоро встала.
- Хорошо, дорогая. Если тебе все-таки что-то понадобится, ты знаешь…
Она попыталась положить ладонь Химере на плечо, но та протестующе дернулась.
- Знаю. Спасибо. Пожалуйста, уходи… те.
Створки дверей из темного дерева демонстративно распахнулись. Простенькое волшебство, но использовать его для подобных картинных жестов считалось не самым хорошим тоном. Что ж, Химере и в обычные-то времена приходилось делать на это скидку, а уж в момент эмоционального потрясения…
- Как ты думаешь, мы обязаны сообщить имперцам об этом донесении? – после примерно минуты молчаливого шага обратно по коридору спросил Скай.
- Разумеется! – непонимающе взглянув на него, Диаспоро пожала плечами. Уж имперские осведомители наверняка узнали все если не раньше них самих (условия Солярии для вездесущих теней-шпионов явно не подходили, но кто сказал, что для шпионажа использовались только тени), то, едва сообщение попало на Эраклион – уж точно. Не в их силах было что-либо скрыть, даже если бы такое и пришло в голову. – У нас будут неприятности, если все будет выглядеть, словно мы утаиваем важные сведения – да еще в пользу официального врага.
Король с какой-то странной пристальностью посмотрел не нее, словно бы надеялся услышать что-нибудь еще, но потом молча развернулся и пошел прочь по коридору.
Можно было подумать, будто он сам всего этого прекрасно не понимал! Понимал… иначе непременно откликнулся бы целым взрывом бурных, хотя и слабо мотивированных, возражений.

Внезапно!
Огрон
Раскопки котлована под застройку, обещающего вырасти до весьма солидных размеров, были совершенно парализованы. Изуродованная техника застыла, словно бы немым укором, хотя серьезных повреждений на оборудовании толком и не было – так, перевернута, поцарапана и – из песни слова не выкинешь – основательно, в несколько слоев загажена птицами. Не особенно серьезно пострадали и рабочие, сейчас преувеличенно-хриплыми голосами уже втирающие журналистам впечатление о пережитом ужасе, хотя, из многочисленных ссадин, царапин, распухающих пчелиных укусов да пожеванных какими-то мелкими хищниками ботинок и брюк, самым страшным ударом можно было назвать разве что психологическую травму. Хотя среди новостных фургонов затесались и пара машин «Скорой помощи», а несколько, не похоже было, что медикам пришлось возиться хоть с одной травмой серьезнее укуса. Появление журналистов, кстати, не хуже стервятников слетевшихся по зову какого-то необъяснимого чутья, заставило внешне невозмутимого мужчину с волнистыми волосами цвета красного дерева, завязанными сзади в короткий «хвост», одетого в элегантный белый костюм, про себя выругаться на архаичном ирландском диалекте. Конечно, о том, что шумное происшествие останется совсем уж без внимания общественности, не стоило и рассчитывать, но эта оперативность распространения слухов, на протяжении всей истории человечества возраставшая в геометрической прогрессии, раздражала. Информационное общество, куда уж без него!
В задумчивости прогулявшись туда-обратно по краю недорытого котлована, молодой человек все же позволил себе слегка поморщиться от досады, после чего решительно направился к ближайшей из групп вдохновенно вещающих пострадавших и не менее вдохновенно внимающих репортеров.
- Кто здесь главный? – без особой вежливости резко поинтересовался он. Выяснилось, что наниматель-застройщик еще не приехал на место событий, что тоже не добавляло хорошего настроения и светлых мыслей. Недовольно нахмурившись, красноволосый вытащил и на несколько секунд раскрыл перед носом бригадира «корочку» удостоверения. – Рон Джодок, территориальный отдел безопасности. Боюсь, я вынужден попросить всех покинуть территорию происшествия. Утечка газа из поврежденной при работах трубы, которая вызвала у животных парка неконтролируемое поведение, может неблагоприятно сказаться и на людях! Наверняка многие из вас чувствовали себя странно, возможны даже внезапные панические атаки и возникновение галлюцинаций.
- Да не было никакой трубы! – возмущенно воскликнул темноволосый коренастый бригадир. С одной стороны его простоватого лица наливался краснотой отпечаток «оплеухи» птичьим крылом, а вторая была неглубоко, но внешне жутковато испещрена чьими-то когтями. – И газа не было! Хотя паническая атака – это, ыть, точнее и не сказать! Запаникуешь тут, когда все зверье разом взбесилось и на нас валом кинулось! И птицы налетели тучей, будто сожрать готовы! Да не вслепую кидались, стекла не таранили, да как видите – разбившихся трупиков-то и нет – а словно бы соображали все, в окна машин залетали – да на людей! Как есть – глаза выклевывать!
Ни одного выклеванного глаза тоже не наблюдалось, но рассказчика эта деталь смущала мало. Чувствовалось, что по статьям в завтрашних газетах поцарапавшие рабочих и обгадившие технику птички войдут не меньше чем людоедами, достойными фильма Хичкока!
- Экскаватор повредил трубу, которая, из-за чьей-то ошибки не была указана в вашей документации! – с нажимом повторил Рон, пристально глядя на бригадира прозрачными светло-серыми глазами. – Трубу с газом, вызывающим паническое буйство у животных, а так же возможные расстройства сознания у людей! Сейчас, вероятно, концентрация в воздухе ослабла, но я все равно настоятельно рекомендую отдать команду немедленно покинуть эту территорию – иначе я привлеку к расчистке полицию! Вам и так придется объяснять допущенный при нарушениях мер безопасности урон! Всем расходиться, живо!
Последнее уже полетело в лицо не бригадиру, а беседовавшему с ним до того журналисту, сейчас попытавшемуся с беспардонным «но позвольте» прервать монолог. Тот, вероятно, собирался придирчиво осведомиться, почему же тогда на место утечки выехала не бригада в защитных костюмах, а единственный сотрудник какой-то таинственной «службы безопасности». Или потребовать объяснений на тему, что же за газ был в якобы поврежденной трубе, чтобы еще и на эту тему сообразить статейку… но, едва встретившись с Роном взглядом, оцепенело кивнул и молча убрался следом за побежавшим выполнять указание бригадиром.
Прибегать к волшебным способностям для придания своим словам убедительности было исключительно мерзко, но порой необходимо – особенно, когда речь шла о заметании следов после применения этих способностей кем-то еще!
Кем-то, кому еще непременно надо будет высказать по поводу всего этого пару ласковых!
- Говорите, крыша от этого газа может поехать? – заговорчески приглушив густой басок, спросил еще один из присутствующих рабочих. Комбинезон этого был основательно изгажен, а на оттопыренном ухе красовался уже обработанный след зубов какого-то мелкого зверя типа белки или крысы, но в целом, этот, похоже, пострадал меньше бригадира.
- Всего лишь временные галлюцинации – если, конечно, не находиться в замкнутом помещении, наполненном газом, достаточно долго. А в чем дело?
- Да Бруно тут газетчику заливал… теперь, поди, там еще какому-нить заливает, что будто бы птица с неба упала, типа коршуна, а, об землю ударившись, в зверюгу превратилась! Шакала или койота. Когда он – Бруно, в смысле, девицу эту полоумную отсюда вывести попытался! Она из этих… протестующих, которые с плакатами против вырубки парка тут вечно ошивались, да к деревьям себя приковывали – замучились уж с полицией их вытуривать, а на этот раз дамочка эта, кажись, из главных там психов, одна заявилась – и давай орать, что за насилие над природными объектами сама природа покарает и все такое. Бруно-то ее поймал и скрутил, чтобы аккуратно так вывести с территории застройки, тут-то, значит, все и началось! А шакал тот будто бы заговорил человечьим голосом, что мол, с девушкой обращаться вежливее надо. С этой, как ведь есть, психопаткой, то есть – ну да на нас эти бешеные птица, белки и еще черт знает, кто, уже кидаться начали, не до того было, так что коршуна того никто больше не видел, мы уж решили, что Бруно того, виски в рабочее время тайком тяпнул. А может, и врет, чтоб в газете про него написали! Так что, крыша у него тогось, поехала, а?
Кандидат на «пару ласковых», а заодно и напрашивающуюся трепку, неожиданно сменился. Вернее, сместился в очередности. Нет, это рехнуться можно от подобных выходок! Одно радует, подобные россказни подхватят уж разве что совсем непритязательные к источникам газеты, которые никто и в серьез обычно не воспринимает.
«Лучше б сразу в свинью превращался, зараза! Чтобы максимально отразить, кто он вообще есть – так нас всех подставлять!»
- Думаю, господину Бруно не лишним будет пройти медицинский осмотр. Всякое может быть.
Непонятно, какой реакции ждал рабочий, но отчего-то разочаровался и бычтро утратил к «сотруднику безопасности чего-то там» интерес. Толпа потихоньку рассасывалась, фургончики за сетчатой изгородью тоже расползались, хотя Рон отлично понимал – сейчас внутри них рабочие заливают репортерам с не меньшим пылом. Ладно, главное – позаботиться о том, чтобы по официальной версии всех действительно серьезных каналов и изданий прошла информация об утечке газа. Даже если снова придется пустить для этого в ход магию… но зато над страшилками и байками о коршунах, превращающихся в говорящих собак, народ по большей части посмеется. Кроме того, придется надавить на заказчика застройки, вызвавшего недавно громкий скандал этой своей покупкой парковых земель, вообще-то считавшихся заповедником, пока нужные чиновники не подтасовали нужные документы, чтобы приостановить – а лучше, отменить вовсе запланированное строительство под предлогом этих самых неучтенных якобы труб. Тут даже волшебство ни к чему, у Огрона тоже имелись знакомые чиновники, готовые перетасовать те самые документы в обратном порядке. Может, хоть после этого шумиха хоть слегка поутихнет, заодно сведя на нет интерес и к творящимся тут аномалиям. У всего найдется простое и будничное, разумное объяснение. Рон на своем веку… на нескольких своих веках выдумал немало этих разумных объяснений, можно сказать, был в этом истинным экспертом. Как он и отрекомендовался – безопасности. Безопасности, во имя сохранения которой ни один взрослый здравомыслящий современный человек не станет верить в волшебство.
Даже когда оно – по кое-чьему раздолбайству! – все же случается.
  «Закончу разгребать все это – придушу обоих! На этот раз точно придушу! Надо было еще после того скандала с уничтожением китобойных судов вправить, наконец, вредителям мозги!»

будет ыстчо